– У меня есть идея получше! Эй, стража,взять этого мерзкого типа, который спорит с самой царицей! В быка его!

Боевые маги, знавшие причуды царицы, нешелохнулись. Бэр III промокнул платочком лоб и печально улыбнулся принцу Форну.

– Дорогая, ты увлеклась. Меня не стоитказнить. Во всяком случае, не сегодня. Я царь, – еще мягче заметил БэрIII.

– Какая незадача, царь он!.. Ладно, живипока, царь! Отравлю за ужином! Сделайте кто-нибудь пометку в моемблокноте! – буркнула царица Нуи.

Принц Форн, слышавший весь разговор от первогои до последнего слова, повел себя очень достойно. Видно, был уже предупрежден осумасшествии царицы. Чтобы разрядить обстановку, он подал знак свите.Сопровождавшие его магцыри стали выкладывать подарки на мраморный пол у трона.

Здесь было все, чем славилось Царство МаговВоды: доспехи, драконьи седла, блюда из раковин и перламутра, невидимые плащи,вытканные из водорослей. Ее Высочеству было поднесено редкой красоты жемчужноеожерелье, не без труда вырванное из цепких ручек будущего тестя.

– Склеппи, как ты думаешь, сколько емулет? – спросила Августа.

– Какая разница? Такая прелесть! Я простобез ума! – с восторгом сказала Гробулия.

– Ты это о чем? – ревниво спросилапринцесса.

– Об ожерелье.

– Тьфу! Я тебя о принце спрашиваю!

– А-а-а!.. Ну, лет тридцать,наверное, – прикинула Склеппи.

– Кошмар! Не то чтобы совсем дряхлый, ноуже пожилой, – ужаснулась Августа.

На самом деле бедняге Форну было двадцать два,но ни Склеппи, ни Августа об этом не знали. А если бы и знали, для них всеравно не было особенной разницы между двадцатью двумя и тридцатью. И то идругое было безумно много.

– А как он тебе? Конечно, страшный, но,по-моему, не дурак? – неуверенно сказала Августа, в поисках поддержкиповорачиваясь к фрейлине.

– Что не дурак, это точно! –подтвердила Гробулия. – Он очень даже ничего. Мне мама всегда говорила,что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны и немного богаче Рокфеллера.

Принцесса и с полдюжины фрейлин – в их числе,разумеется, и Эйда Сирос – уставились на Гробулию с откровенным любопытством.

– Баронесса Склеппи? Она умерла, едва тыпоявилась на свет! И ты же ничего не помнишь о прошлом! – с подозрениемсказала Эйда.

Гробулия вздохнула.

– Иногда меня капитально глючит, –произнесла она доверительно. – Я вспоминаю какие-то вещи, которых просто вприроде существовать не может. Например, совсем недавно мне приснился странныйбелый предмет, отдаленно похожий на нашу Чашу Грааля. В нем что-то грознобурлило. И я совершенно отчетливо поняла, что это называется «унитаз».

Принцесса округлила глаза.

– У-ни-таз! – раздельно повторилаона.

– Это магия вуду! – с ужасом сказалаЭйда Сирос. – Я скорее откушу себе язык, чем соглашусь произнести такое.

Склеппи слушала ее вполуха. Она уже задумчивоскользила взглядом по принцу Форну, который – о позор ветрености! –гораздо чаще поглядывал на нее, чем на свою невесту.

К счастью для Гробулии, двору было в данныймомент не до наблюдения за принцем. Царица Нуи только что велела казнитьцеремониймейстера и даже сама погналась за ним с огненным мечом, отобранным у одногоиз магов.

Убедившись, что хитрый церемониймейстерзабился под трон и выкурить его оттуда не удается, царица разрыдалась иприказала сжечь дворец. Правда, уже через минуту она передумала и дажесогласилась скушать рябчика, потребовав еще бокал красного вина.

– Рябчика дать! Вино разбавить! ПринцФорн по церемониалу должен поцеловать ей руку, а как он это сделает, если еепридется привязать к трону? – деловито распорядился Бэр III.

Тем временем Склеппи, поймав очередной взглядпринца, из озорства быстро провела пальцем по губам, затем коснулась левого ухаи двумя пальцами потерла нос. Она сделала это так спокойно и одновременнобыстро, что со стороны это выглядело совершенно естественно, как если бы онапросто смахивала с лица паутинку.

На тайном языке придворных – общем языке всехЦарств, восходившем еще ко времени императрицы Амулии, – это означало: ждуна свидание во время второго караула у дверей ваших покоев.

Принц Форн слегка улыбнулся, быстро взглянулна Склеппи и с соблюдением всех церемоний поклонился своей невесте. Гробулияпоняла, что он обязательно придет.

«Клянусь Огнем, я опять куда-то влезаю! Блин!Блин! Блин!» – подумала она, вновь ловя себя на мысли, что произноситнепонятные слова, явно относящиеся к магии вуду. Блины, равно как и оладьи, небыли известны в Царстве Огня, где предпочитали приготовленные на огне тонкиелепешки, в которые удобно было заворачивать куски дичи.

Внезапно острая боль пронзила Гробулию. Ейпочудилось, что рука ниже локтя у нее вообще исчезла, а на ее месте осталасьлишь отвратительная, мерзко пахнущая рана. Если Склеппи не завопила, то толькопотому, что ей было слишком больно. Когда бывает больно так, сил на крик уженет. Главное – суметь сделать очередной вдох. Холодный пот мгновенно залил еелицо и спину. Она боялась даже взглянуть вниз на руку, уверенная, что не увидиттам ничего, кроме паленого мяса.

Лишь спустя несколько секунд боль сталатерпимее. Во всяком случае, у Склеппи появилась реальная возможность заорать,но она не заорала, а, незаметно шагнув под защиту тяжелой занавески, закаталарукав. Она начала уже понимать, что к чему. Так и есть… раскалившийся браслетприлип к коже. Шипя от боли, Гробулия поспешно сдвинула его ниже. Разогревшийсяметалл остывал. Там, где он только что прилегал к руке, на белой нежной коже,пульсировавшей тонкими жилками вен, которые один влюбленный паж сравнивал среками на географической карте, вздулись красные буквы ожога:

«НЕ ВСТРЕЧАЙСЯ СЕГОДНЯ С ПРИНЦЕМ!»

– О нет! – в ужасе прошепталаГробулия.

Последние два месяца браслет молчал, и онапочти успела забыть о нем, и вот…

– Опять! Опять! Опять! – повторилаСклеппи.