Алена весьма приблизительно представляла себе, куда идти:судя по описаниям, она уже трижды побывала на том месте, где обязана находитьсястанция «Скорой»! Надо было срочно спросить у кого-то дорогу, но не у Нинуликаже неподатливого! А обращаться к алкашам или драчунам – смерти подобно.

Внезапно она завидела впереди одинокий силуэт. Человекиздали выглядел очень прилично, и Алена ринулась к нему с воплем:

– Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы?..

Человек медленно обернулся и выставил вперед руку.

– Конечно, есть, – ласково сказал он, глядя на Алену ив то же время мимо нее, причем направо и налево попеременно. Что-то такое былоу него с глазами, они совершенно не фокусировались на одном предмете… – Бери. Ижгут возьми. У тебя что?

– Что? – ничегошеньки не поняв, переспросила она,уставившись на простертую к ней руку, в которой почему-то был зажат шприц.

– Ну, чем?.. – с той же дружеской интонацией началнезнакомец, еще настойчивей протягивая к ней руку, как вдруг…

– А ну, пошли отсюда, ширялы поганые! – заорал кто-тонад Алениным ухом с такой яростью, что она шарахнулась назад и наткнуласьспиной на что-то твердое, урчащее. Обернулась – и чуть не рухнула, обнаружив,что впритык к ней стоит белый «Фольксваген» с красной надписью «Реанимация», аиз окон в два голоса кричат и в четыре кулака грозят какие-то донельзя сердитыемужики.

Как они умудрились подъехать, что Алена не слышала? Нацыпочках, что ли, подкрался этот «Фольксваген», обутый в импортные мягкиетапочки-шины?!

От изумления и неожиданности она остолбенела, и в эту минутунезнакомец сунул ей шприц в руку, а сам дал деру в те самые кусты, гденесколько минут назад стыдливо хихикала телка по прозванию Нинулик.

– Пошла вон отсюда, прошмандовка! – совсем уж дурнымголосом заорал на Алену водитель «Реанимации», и из его глаз полыхнуло синимпламенем такой ненависти, что она даже не нашлась что ответить, а почему-топодняла руку с зажатым в ней шприцом и растерянно помахала ею. В следующуюсекунду «фолькс» слегка посунулся к ней левым боком – на самом деле слегка,самую чуточку, но этой чуточки вполне хватило, чтобы Алена покачнулась,потеряла равновесие и съехала в кювет, на дне которого собралось немало водичкиот вчерашнего, позавчерашнего и позапозавчерашнего дождя. Чудом удержалась и вводу не упала, но ноги промочила изрядно. А когда выбралась наконец, проклинаявсе на свете и чихая (простуда привязывалась к ней моментально и прочно, словноцыганка к доверчивому прохожему), то обнаружила, что искомая подстанция«Скорой» находится буквально за поворотом.

Как водится в романах, первым, кого увидела Алена, когдавошла в ворота, створка которых болталась на одной петле, был именно тот самыйводила, столкнувший ее в кювет. Алена направилась к нему, желая поскореесказать, что именно думает о нем и его непроходимой глупости, котораязаставляет в нормальных, приличных, уважаемых, даже, можно сказать, знаменитыхлюдях видеть отбросы человеческого общества, как вдруг мужичок порскнул всторону, распахнул дверку какого-то сарая, и оттуда появилась лохматая рыжаясобачища совершенно устрашающего вида.

– Рыжак, куси ее, куси, наркоманку проклятую! – завопилводила, и Алена поняла, что дядька вовсе сдвинулся.

Вышеназванный Рыжак смотрел на нее с сомнением. С однойстороны, не родилась еще на свет собака, которая решилась бы не то что укусить,но даже всерьез облаять Алену. Так уж рассудили звезды, когда определяли ейсудьбу, и с их волей Рыжак спорить не отваживался. С другой стороны, песотлично знал, кто его кормит и поит… После некоторой заминки, во время которойон отчаянно обмозговывал ситуацию, Рыжак принял соломоново решение. Он ретиво,с самым свирепым видом ринулся к Алене, однако лаять не лаял, кусать не кусал,а просто принялся подталкивать ее своей лобастой головой к воротам. При этом онизредка поглядывал на нее снизу вверх с выражением явно извиняющимся. Это былотак неожиданно и смешно, что Алена, вообще очень быстро переходившая от одногонастроения к другому (наверное, это свидетельствовало о ее психическойнеустойчивости, а может быть, просто-напросто о легком характере), остановиласьи начала хохотать.

– Здрасьте, – сказал в это время кто-то за Аленинойспиной. – Вы не меня ищете?

Она обернулась. Высокая толстушка смотрела на нее сневероятно жизнерадостным выражением лица. Она была румяная, смуглая, спышными, вьющимися черными волосами, с прелестными, чуть заметными усиками надтугими, вишневыми, лукавыми губами, и глаза у нее тоже были лукавые, блестящие,опять же очень похожие на переспелые вишни, сбрызнутые дождем.

– Рыжая куртка, джинсы, волосы кудрявые, глаза серые, –смеясь, перечислила толстушка Аленины приметы. – Вы так себя по телефонуописали. Вы – писательница Дмитриева, правда? А я Светлана Львова.

– Кто?! – возопил водила. – Она – писательница? Даона ширяла, наркоманка, только что кололась вон там, под кустами, я сам видел!

– Было дело, – подтвердил стройный и очень красивыйтемноглазый парень в белом халате, в эту минуту вышедший во двор из невзрачногоприземистого здания, где, очевидно, и размещалась подстанция.

У него была чудная стрижка: волосы короткие, но сзади, назатылке, оставлена длинная прядь. Лицо его показалось Алене смутно знакомым.Ага, так ведь это он сидел в кабине «Фольксвагена» рядом с водилой!

– Ну и связи у тебя, доктор Львова! – насмешливопродолжал красавчик, закуривая.

Глаза доктора Львовой словно вцепились в Алену. Тарастерянно моргнула, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Ну в самом деле –анекдотическая ситуация!

Конечно, любой нормальный человек на месте Алены попыталсябы объяснить, что налицо недоразумение. Но у нее вечно попадала вожжа подхвост, когда не надо. А потому, высокомерно задрав свой и без того вздернутыйнос, она процедила сквозь зубы:

– Да что вы знаете о сути творческого процесса? За шесть лету меня вышло тридцать романов. Думаете, так просто писать по пять книг в годбез всякого допинга? Сами попробуйте, а потом осуждайте. К тому же я пишудетективы. А герои детективов – сами понимаете кто. В том числе и наркоманы.Должна же я знать процесс изнутри!

– Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведаястыда! – пробормотал, не вынимая сигареты изо рта, красивый доктор, потомвытащил ее – и оглушительно захохотал.

Ему вторила Света Львова.

Рыжак плюхнулся на землю, задрал ногу и принялся вылизываться,очень довольный тем, как сложилась ситуация. И только водитель ВикторМихайлович продолжал смотреть на Алену с отвращением.