Вскоре Света рассказала Алене, что его трудно за этоосуждать. Два месяца назад у него покончил с собой любимый племянник –наркоман. Мечтал вылечиться, даже закодировался, но… Со времени егосамоубийства чувства юмора у Виктора Михайловича Сурикова значительнопоубавилось. Выезжать с ним к наркоманам – а такие вызовы были весьма часты –стало очень тяжело, не раз врачи с трудом удерживали его, чтобы не ворвался вквартиру и не набил пациенту, грубо выражаясь, морду. Ему делали внушения,выговоры, однако исправить Сурикова оказалось чуть ли не труднее, чем излечитького-нибудь от наркотической зависимости. Пару раз, после особенно тяжелыхситуаций, ему даже грозили увольнением. Однако он был классный, безотказныйводитель, который хотел ездить именно на «Скорой», никогда не ворчал, к врачамотносился, словно к родным детям, на зарплату не жаловался, в общем, готов былработать практически даром, и поэтому ему многое прощалось.

На счастье, Суриков водил машину «Реанимация» (симпатяшка с«хвостиком» – доктор Денисов – был реаниматором), а «научный консультант» СветаЛьвова работала на линейной «Скорой», где шофер был другой. К слову – линейнаябригада выезжает на все вызовы подряд, а потом, в зависимости от надобности,вызывает токсикологов, кардиологов или реаниматоров. Ну а если специалистызаняты, линейная принимает удар на себя. Как это бывает, Алена не замедлилаузнать.

Она только успела вбежать во двор подстанции и наскорообняться с Рыжаком, который при каждой новой встрече не уставал радоватьсятому, что ему официально разрешено выражать свой восторг при виде этойизбранницы созвездия Гончих Псов, кое, как известно, покровительствует всемсобакам во Вселенной (это такая же аксиома, как та, что все псы попадают врай!). В это время на крыльце появился маленький кореец, который водил машинулинейной «Скорой». Парня звали Пак, но, имя это, фамилия или прозвище, Аленаникак не могла постигнуть. Отличался шофер вежливостью и молчаливостью. А когдавдруг что-то произносил, хотелось заглянуть ему за спину: не прячется ли тамкрошечная девочка, которая говорит этим тоненьким-претоненьким голоском?

Следом за водителем, придерживая накинутую на плечи куртку,вприпрыжку бежала Света, как всегда, румяная и жизнерадостная (такое ощущение,что она не на вызов спешит, а на свиданку!). В кильватере, заплетая ногу заногу, тащился долговязый мужик лет двадцати с унылым и заспанным лицом. Чудилось,фельдшерский чемоданчик был чрезмерно тяжел для него, потому что парень то идело перекидывал его из одной длинной, худой руки в другую.

– Привет. – Света помахала Алене. – Успела, нумолодец. Я уж думала, без тебя поедем. Или ты хочешь доктора Денисова? Всмысле, хочешь ехать с ним?

Лукавые глаза Светы стали еще лукавей. Значит, не осталосьнезамеченным, как Алена приподнимает брови при виде доктора Денисова ипоглядывает на него чуть сбоку, из-под ресниц… Да вот только нужна она ему,старая вешалка!

Ладно, не вешалка и не старая, но и не молодая, это точно.

Короче, с Денисовым все ясно.

– Конечно, я еду с тобой, ты что? – решительно сказалаАлена. – А какой повод?

Вишневые Светины губы дрогнули в улыбке. Ишь ты,писательница уже усвоила кое-какие профессиональные выражения и вовсю щеголяетими! «Повод» на языке врачей со «Скорой» – это причина вызова.

– А повод такой, что, видимо, инсульт, – сообщилаСвета, забираясь в кабину. – Давайте, ребята, живенько запрыгнули! Тамдедуля по фамилии Маслаченко загибается, надо торопиться!

«Ребята» в лице Алены и унылого парня «запрыгнули» со всейвозможной живостью. Алена-то показала себя с самой лучшей стороны, а вот пареньзабирался в салон так долго и с таким трудом, словно форсировал борт какминимум «КамАЗа». Алена в очередной раз порадовалась тому, какая она сталатеперь, похудевши, подвижная, проворная и так здорово владеет своим телом. Нето что раньше!

Что характерно, она всю жизнь, даже и в юности, была девушкавесьма, как бы это поделикатней выразиться, увесистая. Алена вспомнила, какдавно, лет пятнадцать назад, в пору своей бурной журналистской юности, однаждыпыталась забраться в кузов раздолбанного «ЗИЛа» и не смогла это сделать до техпор, пока ее снизу не подтолкнул какой-то веселый мужик – точно так жеголосовавший попуткам на автодороге Сеченово – Сергач. Жутко вспомнить, как онаполувисела на борту, не в силах забросить повыше свою тяжелую попу! Ей былостыдно потом поглядеть на мужичка, однако самое смешное, что он-то воспринял еенеуклюжесть как поощрение (дескать, девка просто подставилась, чтоб ее лапнули)и полдороги лез к Алене с самыми недвусмысленными намерениями: сначала словноиграючи, а потом всерьез, нахраписто, с побелевшими глазами. Давай, дескать,вот здесь, прямо в кузове! Здорово она тогда перепугалась, ничего не скажешь!Строго говоря, особенно оберегать Алене было нечего: с невинностью она к томувремени уже успела распроститься в каком-то строительном вагончике вжарком-прежарком дальневосточном августе (да, выпала у нее однажды такаяэкстремальная поездочка чуть ли не на край света!), под упоительный гул ветра ввершинах берез, ошалелый скрип убогого топчана и запаленное дыхание некоегоэлектромонтажника-высотника (имени его, если честно, Алена теперь не помнила –Женя? Толя?.. Нет, Игорь, ну разумеется – Игорь!), обладателя самых несусветныхна свете, обольстительных, черных, совершенно убийственных глаз. Все прочее унего тоже оказалось каким надо, от юношески-гладкой, смугло-мраморной груди доневероятно сильных ног и неутомимого того, что находилось между ними… и долго,долго потом этот самый верхолаз, бегавший по проводам своей ЛЭП с тем женеподражаемым изяществом, с каким Алан Торнсберг танцевал самбу, донимал Аленув эротических снах…

Короче, терять было вроде бы нечего, однако не в том дело!Уже тогда Алена знала, что всю жизнь будет сама выбирать себе мужчин и непотерпит ничего иного. И уж тем паче не допустит, чтобы какой-то там гегемонпопользовался ее утонченностью (духовной!), интеллигентностью, изысканностью идругими лучшими качествами. Однако гегемон оказался из настырных – видимо,такие и делали революцию в семнадцатом году, не в силах смириться с тем, чтобогатые барыни нипочем не желают им принадлежать! Спаслась Алена только тем,что локтем вышибла стекло в кабину шофера и завопила дурным голосом. Водила повозрасту ей в отцы подходил, к тому же в кабине у него сидела бабуля,годившаяся Алене как минимум в прабабки. И эти два представителя старшегопоколения на пару так отмутузили охамевшего гегемона (причем, как ни странно,физическому воздействию наиболее ретиво подвергала его именно бабуля, асловесной обработкой занимался водитель), что тот, видимо, навеки зарексядомогаться представительниц враждебного класса.