Я впился глазами в ее лицо: невинно, наивно хлопают ресницы(на каждой по килограмму туши), пухлые губы, вымазанные ужасной фиолетовойпомадой, по-детски собраны в трубочку.

— Роб, я пришла покурить, можно? — капризно протянулаВарвара.

От сердца отлегло — не заметила.

— Можно, — прошипел я, — но как это понимать? Ты же ещеутром хвастала, что не куришь.

Она вздохнула:

— С такими родителями скоро начну и пить, и колоться и всеостальное. Они у меня добьются.

— Не болтай глупостей, — рассердился я. — И в чем дело?Почему ты шастаешь по квартире? Просил же без меня из кабинета не выходить,Варвара отмахнулась:

— Не дрейфь, Роб, промелькнула беззвучно. А что ты здесьделаешь?

— Готовлю вам сок.

— А что его готовить? Налил и пей. Ой, грейпфрутовый! —радостно взвизгнула Варвара.

— Тише, — испуганно попросил я.

Она послушно перешла на шепот:

— Роб, ты же не любишь грейпфрутовый сок.

Я удивился:

— Откуда ты знаешь?

— Все знают. А-аа, у тебя какой-то другой.

— Да, яблочный, — сообщил я и скомандовал: — Хватай вашподнос и неси в кабинет.

Варвара обиженно надула губы:

— А покурить? Роб, разве мы не покурим?

— Я — нет, а ты как хочешь.

— Тогда дай мне пепельницу, — попросила она, извлекая изжилета мятую пачку сигарет.

Пошарив по полкам, я нашел пепельницу, но Варвара куритьпередумала.

— Ты прав, Роб, курить вредно, — сказала она, придвигая ксебе стакан, предназначенный Марии. — Лучше я соку хлебну.

Я отобрал у нее стакан и, вернув его на поднос, сказал:

— Все, Варя, хватит, уже поздно, пора спать. Отправляйся вгостиную; белье я сейчас принесу.

Она сердито хмыкнула, но повиновалась. Я поспешил в спальню.Увидев в моих руках поднос, Мария обрадовалась и воскликнула:

— Роберт, как вовремя, умираю от жажды.

Свой грейпфрутовый сок она выпила залпом. Я вытащил из шкафапостельное белье и сказал:

— Машенька, один момент, отнесу это Кристине и сразувернусь.

— Да-да, конечно, — кивнула она.

Кристина была одна и уже лежала на диване. Я удивился:

— А Варя где?

— Спать пошла.

— Я же не дал ей белье.

Крестина зевнула и пожала плечами:

— Не знаю, она ушла.

Я обратил внимание на пустой стакан из-под сока, стоящий натумбочке.

— Спокойной ночи, — пожелал я сестре и пошел в гостиную.

Там Варвара спала прямо в одежде. На журнальном столикестоял пустой стакан. Подивившись силе порошков, я не стал будить девушку,накрыл ее простынью, подложил под голову подушку и, выключив свет, отправился кМарии.

— Роберт, почему ты так долго? — спросила она, зевая. — Такможно и уснуть.

— Для сна еще рано, — прошептал я, снимая с кроватипокрывало.

— Я стесняюсь, — сказала Мария и щелкнула выключателем.

В темноте было слышно ее ровное, чуть замедленное дыхание.

— Роберт…

Я представил как мы сольемся: в висках застучало, запершилов горле.

— Маша…

Руки ее скользнули по моей спине. Я бросился лихорадочносдирать одежду: с себя, с нее. Она мне помогала. В одно мгновение мы оказалисьпод одеялом. Я лежал на спине, придавленный ее телом, ее полной грудью, мягкимживотом, упругими бедрами. Я горел, сходил с ума от желания… и в этотнеподходящий момент зазвонил мобильный. Мы взвились, как флаги на ветру, иотпрянули; желания как не бывало. Мобильный упрямо звонил.

— Это мой, ну его, — сказала Мария, вяло возвращаясь в моиобъятия. — Зря не отключила. Все равно не собираюсь на звонки отвечать.

— Чего уж, — виновато вздохнул я, — отвечай, теперь тебе ничто не мешает.

Она нехотя достала из сумки телефон, приложила его к уху и,ахнув, у меня спросила:

— Роберт, могу я выйти на кухню? Конфиденциальный разговор.

— Зачем тебе выходить? — удивился я. — В этом нет нужды. Саммогу выйти.

Она отыскала в темноте мои губы, чмокнула их и шепнула:

— Нет-нет, не надо, лежи. Я быстро.

Досадуя, остался в постели один. К своему стыду, не заметил,как заснул — сморило.

Проснулся от жарких объятий — вернулась Мария. Она жадноцеловала меня и шептала:

— Скорей, скорей, умоляю…

Я снова пылал: в висках застучало, наружу запросился бес… Яповел себя энергично. Мария тоже спешила: наши тела исступленно сплелись.Сквозь пелену желания, этого сладкого дурмана, я почувствовал: что-то не то. Норазмышлять было некогда, она горела и всем своим существом требовала от менядействий. Я перевернул ее на спину и…

В комнате загорелся свет. На пороге стояла Светлана, а впостели со мной — Варвара.

— Но где же Мария? — ополоумев, промямлил я.

Что тут началось!

Секунду все оставались на своих местах: Светлана — напороге, Варвара — в моих объятиях. Потом все пришло в движение. Светланаметнулась ко мне и залепила такую оплеуху, что я слетел с кровати. Неподозревая в ней столь страшной силы, я струхнул: а ну, как она начнет сейчасбить Варвару? Эту негодницу! Эту пакостную девчонку! Мой гнев обернулся на нее.

— Как ты посмела? Варя, как ты посмела? — исступленно кричаля.

— Как ты посмел? — завизжала Светлана и выдала мне вторуюоплеуху, похлеще первой.

Падать мне было некуда, поэтому я остался на полу, собираясьтам храбро принять смерть. Доставить мне это “удовольствие” Светлана былаготова. Об этом говорили ее перекошенный злобой рот и бешеный от ненавистивзгляд…

Но, неожиданно вмешалась Варвара. Она прыгнула на Светлану изавопила:

— Не смей его бить! Ты сама его бросила! Ты здесь никто!

Светлана обратила свой гнев на Варвару:

— Я здесь никто? Это ты здесь никто! Девчонка! Соплячка!

Она заломила руки и воззвала ко мне: