— Роберт! Как ты мог! Она же ребенок! Докатился донесовершеннолетних?

Я залепетал:

— Это не то, что ты думаешь, это случайность, клянусь, самне знал…

— Мне уже восемнадцать! — закричала Варвара.

— Заткнись, развратница! — потребовала Светлана и сноваобратилась ко мне: — Роберт! Вот ты как! Не успела я за порог, как ты бросилсяустраивать оргии?

— Какие оргии? Какие оргии? — мямлил я.

— Какое право ты имеешь врываться сюда? — возмущаласьВарвара. — Ты сама его бросила! Иди вон!

Светлана заплакала и выбежала, но вон не пошла. Секундуспустя раздался ее истошный крик:

— А-ааа! Тут еще одна!

Обмотавшись простынью, я метнулся из спальни. Нашел Светланув кухне. Там, уронив голову на стол и разметав свои кудрявые волосы, сиделаМария. Судя по храпу, она крепко спала, сжимая в руке трубку сотового. Спалатак крепко, что не замечала скандала.

Я схватил Светлану за руку и потащил ее в гостиную, щедровыдавая обещания все прояснить. Она упиралась и вопила:

— Кто эта ведьма? Кто?

Я с радостью понял, что Светлана не узнала Марию, посколькута спрятала лицо. Понял и вздохнул с облегчением. Собрался (уж не знаю как)оправдаться, но встряла Варвара.

— Что ты за ним бегаешь? — возмущенно спросила она. — Ты жесама его бросила!

— Ах ты поганка! — озверела Светлана. — Дрянь! Соплячка!

— Липучка! Старуха! — последовало в ответ.

— Женщины! Умоляю вас! Не ругайтесь! — воззвал я, но былопоздно.

Светлану задело за живое.

— Роберт! Знаешь, что я сейчас сделаю? — опасноуспокаиваясь, спросила она.

Разумеется, я не знал, но она меня просветила:

— Сейчас же отправлюсь к Заславским и разбужу родителей этойнахалки. Пускай полюбуются как проводит время их чадо, их доченька. Особенноэто будет интересно Марии.

Светлана решительно направилась в прихожую, но ее остановилрадостный вопль Варвары:

— Ха! Испугала! Матушка моя здесь! Натрахалась и спит накухне!

Душа моя ушла в пятки.

— Что?!! — Светлана пошатнулась, одной рукой хватаясь задверной косяк, другой за сердце: — Роберт! До чего ты дошел? До чего докатился?Ну это уж слишком! Ты пожалеешь! Ты очень пожалеешь! Клянусь! Своей жизньюклянусь!

Выдав страшную клятву, Светлана гордо удалилась. Ее уходу непомешал даже новый замок. “Новый замок?!” Я задался вопросом: “А как вообще онапопала в квартиру? Да, у нее был ключ, но замок-то я поменял?” Озаренныйдогадкой, я метнулся в прихожую, выдвинул из шкафа ящичек, схватил запасныеключи — так и есть! Было четыре, стало три.

— Чертова Мархалева! — в отчаянии хватаясь за голову,завопил я. — Убью! Убью!

Поскольку Мархалевой под рукой не оказалось, я набросился наВарвару — ее тоже было за что убивать. Судя по всему, я был страшен, потому чтоВарвара струхнула и, прихватив свои вещички, бросилась убегать. Догнал я ее ужево дворе нашего дома — так, обмотанный простыней и побежал. Догнал, схватил заруку, спросил:

— Ладно, ругаться теперь бесполезно, но скажи, как ты этоустроила?

— Пока ты искал пепельницу, поменяла стаканы. Я видела какты порошок насыпал, — призналась она.

— А перед этим подслушивала у двери спальни, — догадался я.— И вызвала Марию по мобильному, чтобы она, выпив снотворного, заснула в другойкомнате.

Варвара, виновато пряча глаза, кивнула:

— Да. Я не хотела тебя подставлять, всего лишь хотеланаучиться сексу.

Я удивился:

— Странно, но почему ты была уверена, что Мария выйдет, чтоне захочет разговаривать при мне?

— Была уверена, — упрямо ответила она.

— Почему? Она вполне могла поговорить с тобой из спальни,там бы и заснула. К черту полетел бы твой план.

— Не могла она говорить при тебе, — заявила Варвара. —Родители отправили меня в деревню, а ты об этом не знаешь. Я сразу догадалась,что родители это скрывают. Они все время что-то скрывают. От всех. Даже оттебя. Поменяв стаканы, я притворилась спящей, а когда ты ушел, из гостинойпозвонила матери и сказала, что в деревне скучно. Она не захотела разговариватьпри тебе, так как сразу стало бы ясно, о чем у нас разговор. Я сказала матери,что из деревни убегу. Она начала меня ругать да так, орамши, и уснула. Тогда япошла к тебе, и тут черти принесли Светку, эту дуру! Терпеть ее не могу!

Я возмутился и, стоя обмотанный простынью, как Цицерон,произнес длинную речь. В ней я всячески обличал Варвару за грубость,распущенность и бесшабашность.

— Ты должна уважать взрослых! — внушал я ей.

Она слушала, опустив голову, и в конце согласилась:

— Да, Роб, ты прав, я, дрянная девчонка, круто подставилатебя. Твоя Светка — настоящая дрянь и проститутка — пойдет чесать языком, а тывсю жизнь жил, как святой. А теперь она, сучка, тебя обгадит.

Я плюнул и сказал:

— Ты неисправима. Ладно, скажи хоть куда собралась?

— Как — куда? — удивилась Варвара. — Домой.

— Ночью одну не отпущу. Пошли, все равно поеду уговариватьСветлану, заодно и тебя отвезу.

Вернувшись в квартиру, я первым делом позаботился о Марии:на руках отнес ее в спальню, уложил на кровать, накрыл одеялом. Потом быстрособрался, прихватил документы и отправился в гараж за машиной. Варвара ходилаза мной хвостиком. Мне было странно, что она не выражала изумления по поводунаших взаимоотношений с Марией и не осуждала мать. Судя по всему, ее большеволновала Светлана. Пока я вез Варвару домой, она громогласно переживала, что ятеперь буду перед ней унижаться.

— Пойдешь сейчас ползать перед Светкой на коленях, — всюдорогу бубнила она.

Лишь когда я проводил ее домой, у самой двери квартиры она,пристально глядя на меня, спросила:

— Мать и отец теперь разведутся? Тогда я стану твоейпадчерицей.

— Ни в коем случае! — испугался я.

— А жаль, — вздохнула Варвара и, чмокнув меня в щеку,сказала: — Роб, пожалуйста, прости. Если бы я знала, что так получится…

— Ты еще глупая девочка, — отечески гладя ее по кашлатойголове, вздохнул я и, конечно, простил.

Остаток ночи я провел у Светланы. Я, давший себе клятвуникогда не врать, весь изолгался. Светлана, рыдая, корила меня, рассказывала овстрече с Мархалевой.