за жолты́ кудри,

Он кинал-то царишшо Ёгорья во глубок погрёб,

Он ведь цястою железною решотоцькой,

170 Он железною решотоцькой призаде́рьгивал,

Он каме́ньицём, кореньицём призаваливал,

Он жолты́м песком Ёгорьюшка призасыпывал;

Еще сам-то, собака, он похваляитце:

«Не бывать теперь Ёгорьюшку на сьвятой Руси,

175 Не видать теперь Ёгорьюшку сьвету белого,

Не видать теперь Ёгорьюшку ро́дной матушки!»

Как по Бо́жьёму-то пало изволеньицю,

По Ёгорьеву-ту пало по моленьицю:

Потенули-то всё ведь тут ветры буйныя

180 Шьчо со ту ли со востоцьню-ту со стороноцьку;

Вси жолты́-ти ведь песоцьки прирозьвеяло,

Всё ведь каме́ньицё с кореньицём прироска́тало,

Всю железную решотку прирозьде́рьгало.

Тут выходит Егорьюшко к нам на белой сьвет,

185 Он на белой-от свет, да всё увидял он,

Да увидял Ёгорей красно солнышко.

Тут выходит царишшо на красно́ крыльцё,

Он ведь кланелсэ Егорью-ту низёхонько:

«Уж ты ѓой еси, Егорей-свет ты Храбрыя!

190 Станем бра́татьц́е персьнями однозоло́тныма:

Ище будешь ты, Егорьюшко, мне большой ведь брат,

Я ведь буду тебе да всё меньшо́й-от брат».

Нецёго-то с им Егорей не розговариват;

Он хватил-то царишша за цёрны́ кудри́,

195 За цёрны́ ёго кудри́-ти всё за тотарьския,

Ище он всё кина́л ёго о кирписьнёй мос;

Ишше тут царишшу-ту всё славы́ поют,

Всё славы́-ти поют ёму, в старины́ скажу́т.

Он прибил-то со ста́рого и до малого.

200 Не оставил он силы-то на се́мяна.

Он поехал искать своих двух он се́сьтрицей,

Он нашел-то родимых двух ведь се́сьтрицей —

Как пасут они скота, за пастухов живут;[146]

Как на их-то ведь тело-то как камыш-трава.

205 Приводил-то, привозил он их к Ёрдан-реки,

Окупал-то он их-то всё в Ёрдан-реки;

Как свалилась у их эта камыш-трава;

Он ведь дунул на их своим святым духом;

У их зьделались тела будто снегу белого.

210 Он привёз-то их к родимой милой матушки;

Сам настал-то он на батюшково на место тут.

Они зажили тут да всё по-старому,

Да по-старому-ту зажили, по-прежному.

25. ОНИКА-ВОИН[147]

Был жил Они́ка-воин.

Поехал Оника-воин;

Преехал Оника-воин сьвятую Русь,

Он побил многих руських бога́тырей,

5 Пролил много у вдов сле́з горьких.

Задумал Оника-воин

Ерусалим-град розорити.

Насьтречу Оники-воину

И́дет тут чудо чудноё,

10 И́дет всё диво-дивноё,

Насьтречу всё сьтречаитце,

Всё Оники не ужаха́итце.

Оника на ко́ни ужахнулсэ,

И хо́чот вострую саблю всё направить;

15 Как из руки сабля упала.

Идёт-то ведь цюдо цю́дно:

У ей ту́лово зьверино,

Ише ноги всё лошадины,

Голова человечеськая,

20 Вла́сы у его до пояса.

Тут спрого́ворит Оника-воин:

«Ты како́ же чудо чу́дно,

Ты како же диво дивно:

Или царь, или царевиць,

25 Или король, ли королевиць,

Или руськой ты си́льнёй, могуцёй бога́тырь?»

Отвечает Оники сьмерьть-матушка:

«Я не царь, я не царевиць,

Не король я, всё не королевиць,

30 Я не руськой сильнёй, могу́чой бога́тырь, —

Я — сама престрашна Сьмерть твоя, матушка».

Тут спроговорит Оника-воин:

«Ой еси, престрашна Сьмерть-матушка!

Дай ты мне-ка строку съездить на три года,

35 Сьездить мне в Ерусалим-град Богу помолитисе,

Ко Осподьню мне-ка[148] приложитисе».

Говорит престрашна Сьмерть матушка:

«Не дам тебе строку на три года

Сьезьдить в Ерусалим-град Богу помолитисе,

40 Ко Осподьнёму гробу приложитисе». —

«Ой еси, престрашна Сьмерть-матушка!

Дай же мне-ка строку на три месеця

Съезьдить в Ерусалим-град Богу помолитисе,

Ко Осподьню мне-ка гробу приложитисе». —

45 «Не дам я тебе строку на три месеця». —

«Дай, Сьмерть, строку хоть на три дня

Уехать мне-ка в свой град». —

«Не дам я тебе строку на три дня».

Тут Оника на кони да возьерилсэ.

50 Вострой са́блёй замахнулсэ;

Пра́ва ру́ка всё покатилась,

Ле́ва ру́ка опусьтилась,

Голова с плець повалилась;

Тут Оники сьмерть случилась.

26. ГОРЕ[149]

Ишше было-то бедному хресьянину,

Ишше горюшко ёму да доставалосе.

«На роду ли мне горё было уписано,

На делу́ ли ты мне, горё, доставалосе,

5 В жеребью́ ли ты мне, горюшко, повыпало:

Я пойду теперь от горя во темны́ леса;

Шьто за мной горё летит тут чёрным вороном;

Я пойду ли я от горя на синё́ морё,

Ай за мной-то ведь горё — серой утицёй;

10 Я пойду-ту от горя на друго́ морё,

Как за мной-то ведь горё-то сизы́м орлом;

Я пойду-ту от горя во то ли во чисто́ полё,

Тут летит-то за мной горё ясным соколом.

Я пойду схожу от горюшка на тихи за́води,

15 Поплыву-ту я по тихим всё по заводям,

Тут за мной-то ведь горюшко да белой лебедью.

Я пойду схожу, от горя далеко́ уйду,

Я уйду пойду во те леса во тёмныя,

Я во те уйду во сц́епи во Саратовськи;

20 Тут за мной-то ведь горё — серым заюшком.

Я уйду, уйду от горя по крутой горы́,

Тут за мной-то ведь горё — горносталюшком.

Я уйду же я от горя в матушку сыру землю,

Ишше тут-то всё моё горё осталосе,

25 Ишше тут-то моё горё миновалосе.

Не достаньсе ты, всё горё великоё,

Не отьцю ты, моё горюшко, не матушки,

Ты не брату, моё горё, не родной сестры;

Не достаньсе ты, моё да горё горькоё,

30 Ты не другу моёму, всё не приятелю —

Ты останьсе со мной в матушки сырой земли!»

27. БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ И ИХ СЕСТРА

Ай во славном было городи во Киеви,

Там была, побыла да пожила вдова,

Пожила была вдова, вдова Моряночка,

Пожила-та вдова была сорока годов.

5 Ай ведь