дальше, напрямую через поля, к выбранному на карте ориентиру, за которым карта заканчивалась. Как быть там, где она рассчитывала больше всего на помощь отца, Ника не представляла. Как не разминуться со сбежавшими подростками на незнакомой территории? Хотелось верить, что к тому времени, когда они достигнут края карты, отец предпримет какие-нибудь действия, чтобы усилить связь.

Местность в этих краях отличалась меньшей лесистостью. Ровные степи, выгоревшие до желтизны под солнцем от горизонта до горизонта, и только в низинах зеленые островки березовых рощ с густой каймой из цветущих трав, спутанных ежевикой. Отряд двигался от одного такого леса к другому и часто делал остановки в них, чтобы проследить погоню. Пока было тихо. В короткие остановки можно было полакомиться дарами леса: ежевикой, костяникой и клубникой, прячущейся глубоко в траве на опушке леса.

Под сенью деревьев было прохладно. Иногда в рощах попадались ручейки, берущие начало из бьющих наружу родников. В них старались напиться впрок приятной на вкус водой и набрать с собой. Места вокруг них часто были истоптаны животными, от зайцев до лосей, и даже трехпалыми тонкими следами птичьих лап. К моменту, когда отряд заходил в подобный лесок животные успевали раствориться в нем.

Заночевать решили в роще, рядом с которой застала ночь. Шепот нарвал грибов, которые назвал подберезовиками, нанизал на пруток и пообещал устроить девушкам гастрономический изыск. Костерок развели в ямке, прикрыв ее ветками и рюкзаками. Это было рискованно, хотя плотность леса не позволяла увидеть огонь со стороны, а дым отгонял мошкару, возбудившуюся появлением особого деликатеса.

Шепот раздал по палочке с грибами. Ника сама не разбиралась в грибах, поэтому доверилась товарищу. Откусила от одного гриба кусочек, пожевала и проглотила. Вкус действительно был потрясающим, жирный с дымком. Она быстро расправилась со всеми. После такого калорийного ужина начало клонить в сон. Разговоры быстро сошли на нет.

— Ладно, девчата, я встаю на часы первым. — Вызвался Шепот по-джентльментски.

Ника и Таша не стали протестовать. Костер притушили и накидали поверх зеленых веток, чтобы дымило сильнее. Ника привалилась на рюкзак здоровым боком и уснула. Шепот разбудил ее почти сразу, хотя сказал, что прошло три часа. Ника проверила по часам. Напарник не врал.

— Что-то мне нехорошо. — Призналась она. — Как бы рана не воспалилась.

— Как рассветет, приложим подорожник и заварим полыни, отпустит. — Со знанием дела произнес Шепот.

— Это точно. — Согласилась Ника, хотя уверенности не испытывала. Ее мутило, как с похмелья.

Шепот уснул сразу, засопел, как сурок. Ника отошла от расположения отряда на несколько шагов. Ее раздражал дым, идущий от костра. Воздух здесь был свежее, и дышалось приятнее. Она скинула с себя одежду, насквозь пропитанную потом, выступившим от слабости. По памяти дошла до родника и долго пила из него, склонившись на четвереньках к воде. Ей послышался посторонний звук, вроде шагов. Ника схватила автомат и замерла. Снова где-то рядом послышались шаги и будто бы дыхание. Страх прошелся ледяными руками по телу. Ника, бесшумно ступая, вернулась в расположение лагеря. 11.1

И вдруг лес наполнился звуками со всех сторон. Они напугали Нику в первую секунду, но холодный рассудок помог справиться со страхом. Шум напоминал наваждение, воспоминания детства, когда мать брала ее на рынок, на котором всегда стоял шумный гомон. Откуда взяться человеческому многоголосью в лесу? Она даже не стала будить отряд, свалив звуковую галлюцинацию на обострение ранения или же отравление грибами.

— Вероника. — Услышала она отцовский голос, тоже приняв его за наваждение, и не стала отвечать.

— Вероника, ты меня слышишь? — Настаивал отец. — У тебя аура изменила цвет. Тебе плохо? Я вижу ранение.

— Привет, пап. Да, мне плохо. Это на самом деле ты? Я слышу сотни голосов вокруг.

— Я, дочь. Один момент, постараюсь тебе помочь.

Ника ощутила приятное прикосновение к раненому боку, после которого пульсирующее толчки боли почти прекратились. Но в целом лучше не стало. Голоса шумели, желудок стоял и подавал признаки скорого рвотного опорожнения.

— Ты отравлена? — Спросил отец.

— Наверное. Ела на ужин грибы.

— Это хорошо. Они и помогли тебе услышать меня. Я блокирован сильнее обычного. Большинство не желает тех изменений, которые кажутся мне благоприятными.

— Папа, как мне найти того мальчишку? — Ника задала самый мучивший ее вопрос, пока контакт не прекратился.

— Он сейчас удаляется от окраин большого города навстречу вам. Чтобы не разминуться, вам придется держаться бывшей федеральной трассы, ведущей к нему. Лучше ориентира на ней, чем старый элеватор на сто двадцать шестом километре я не приметил. Указатель есть, я проверил. Думаю, так тебе будет проще всего найти его.

— Спасибо, пап, это очень понятный ориентир, даже если мы больше не сможем выйти на контакт.

— Это наше общее дело. Отсюда до элеватора относительно свободно, нет ни постов, ни засад, но за ребятами идет погоня. Будьте осторожны.

— Когда они там будут? — спросила Ника.

— Дня через три.

— А мы?

— Как минимум — неделя. Желательно ускориться, иначе разминетесь.

— Как можно сократить дорогу в два раза?

— Через десять километров точно на восток выйдете к трассе, а еще через двадцать километров вам повстречается придорожный комплекс. В одном из ангаров будет стоять паровая машина, в которую достаточно залить воды, смазать, развести огонь и отправляться в путь. Трасса широкая и почти не тронутая природой. На всем пути ни одной точки Лагранжа поблизости.

— Спасибо, пап. Это очень хорошая помощь для нас. Чирок погиб. Что с Замесом и Улей мы не знаем.

— Они живы, хотя и ранены. Я им помог, и теперь они возвращаются назад, к барьеру.

— Как я рада это слышать. — Несмотря на состояние, Ника нашла силы искренне порадоваться за товарищей.

Она захотела задать отцу давно мучивший ее вопрос насчет судьбы паренька, за которым они шли. Выходило, что ему пришлось бы потерять биологическое тело, чтобы остаться в сфере. Помешала ей это сделать конвульсия, вывернувшая содержимое желудка. Ника едва успела отвернуться в сторону. Желудок сокращался несколько раз болезненными спазмами, а потом она ощутила прикосновение, от которого стало намного легче.

— Пап, паап.

Ника захотела поблагодарить отца за помощь, но не услышала ответ. Вместе с прекращением интоксикации, оборвалась и связь. Однако на душе осталось приятное чувство оставленное общением с отцом, улучшившимся самочувствием и четким планом на основную часть операции.

Время до окончания смены под хорошее настроение пролетело быстро. Ника разбудила Ташу, забралась в ее нагретый спальник и уснула до утра. Проснулась от шума ветра, треплющего кроны берез. Шепот уже не спал, строгал мелкие чурочки, чтобы развести небольшой костерок для кипятка, от которого