Ратная служба дворян издавна считалась обязательной, но не постоянной: в ожидании угрозы, в XVII веке ежегодно исходившей от крымских татар, дворянина извещали о необходимости дать отпор грабителям, назначали пункт сбора, куда он должен был явиться «конным, людным и с оружием». Служилый человек вытаскивал из сундуков дедовские доспехи и к концу зимы отправлялся в назначенное место.

Татар отгоняли, угроза исчезала, ополчение распускалось по домам, предаваться хозяйственным заботам или беспечной жизни до появления нового царского указа. Он мог появиться в следующем году, а мог спустя несколько лет.

При Петре I характер службы существенно изменился — поместное войско, ополченское по своей сути, сменила регулярная армия, служба в которой стала постоянной и пожизненной. Если раньше царь жаловал служилого человека поместьем и крестьянами, то при Петре I вследствие исчерпания земельного фонда вознаграждение землей было заменено денежным жалованьем.

Изменение характера службы дворянина повлекло за собой новую, ранее неведомую обязанность — учиться; для регулярной армии и флота требовались грамотные офицеры, инженеры, кораблестроители, артиллеристы, геодезисты. Надлежало овладевать знаниями либо в созданных при Петре I учебных заведениях, либо за границей, где волонтеры не столько изучали теорию, сколько постигали практику, либо, наконец, в гвардейских полках, где они тянули нелегкую солдатскую лямку и овладевали азами военного дела, чтобы много лет спустя отправиться в полевые полки офицерами. Два гвардейских полка являлись своего рода школой подготовки военных кадров.

Обязанность учиться в те времена считалась обременительной, и родители пытались освободить от нее своих отпрысков с такой же изобретательностью, с какой сами уклонялись от службы в армии и в канцеляриях.

В наше время подобное отношение к обучению покажется по меньшей мере странным, но достаточно сравнить времяпровождение дворянского недоросля в XVII веке с времяпровождением при Петре I, чтобы убедиться в том, что забота чадолюбивых родителей о своих детях и страх расстаться с ними на время обучения имели основания. Отрок в допетровское время коротал дни в забавах, ему вольготно жилось под крылышками родителей, что обрекало его на безделье, не способствовало развитию интеллекта, порождало леность мысли, отсутствие предприимчивости. Знатным недорослям с «младых ногтей» вдалбливали в голову барскую спесь, презрение к труду — как физическому, так и умственному.

Помыслы многих дворян были направлены на то, чтобы уклониться от пожизненной службы, избавить себя от необходимости тянуть лямку рядового в гвардейском полку, освободить своих отпрысков от отправки за границу, где они вдосталь насыщались и материальными трудностями, и трудностями, обусловленными незнанием языка. Нелегко протекала учеба и в Морской академии, где за нарушение порядка и дисциплины секли розгами представителя княжеской фамилии с таким же усердием и беспощадностью, как и сына безвестного дворянина из какой-либо деревни Починки.

На первых порах Петр I намеревался добиться успеха, угрожая лицам, уклонявшимся от службы и обучения, штрафной дубинкой, наказанием розгами, конфискацией имущества, а также используя услуги доносителей, готовых получить в награду деревню либо денежное вознаграждение за каждого выявленного «нетчика», как тогда называли дворян, уклонявшихся от службы. Все это не давало должного эффекта, и тогда царь решил воспользоваться более радикальными средствами борьбы с «нетчиками»: в 1714 году было опубликовано два указа.

Главный из них, указ о единонаследии, разрешал передавать по наследству недвижимое имущество только одному сыну, по выбору родителя, а остальные сыновья должны были добывать хлеб насущный военной и гражданской службой, а также торговлей. Вторым указом Петр I запрещал дворянским сыновьям, не овладевшим грамотой и геометрией, жениться.

Оба указа вызвали ропот дворян, но они подчинились властной воле царя и терпели их до его кончины.

Шляхетские проекты 1730 года, напомним, потребовали отмены указа 1714 года о единонаследии, облегчения условий подготовки офицеров путем освобождения их от службы рядовыми и создания «особливых рот шляхетских, а для морских — гардемарин». Проект, собравший 361 подпись, требовал ограничения дворянской службы 20 годами. Шляхетские проекты являлись своего рода наказом правительству Анны Иоанновны, который оно претворяло в жизнь в десятилетнее царствование императрицы. Этими наказами руководствовались и преемники Анны Иоанновны.

Отмена указа 1714 года о единонаследии мотивирована сенатским указом 9 декабря 1730 года вполне убедительно: «Те пункты (объяснявшие необходимость введения единонаследия, чтобы знатные дома дроблением вотчин не упадали и чтоб дети, не получившие деревень, „принуждены были хлеб искать службою“. — Н. П.) по состоянию здешнего государства не к пользе происходят». Вредные последствия указа о единонаследии состояли в том, что родители, руководствуясь законом Божеским, повелевающим всех детей «равно награждать», вынуждены были продавать деревни, чтобы обеспечить сыновей деньгами, или увеличить оброк с крестьян. Таким образом, указ о единонаследии противоречил цели, которую преследовал законодатель, — он не предотвращал упадка «знатных домов». Но самый большой ущерб помещичьему хозяйству наносил принцип раздела собственности, когда «недвижимые имения», то есть земля и постройки, оказывались в одних руках, а движимому имуществу (крестьяне, скот, хлеб) предписано находиться в других[179].

Другой указ, от 29 июля 1731 года, об учреждении корпуса кадетов облегчал службу дворянских детей — отменялось ее обязательное прохождение рядовыми в гвардейских полках: отныне «весьма нужно, дабы шляхетство от младых лет к тому в теории обучены и потом и в практику годны были». Кадетский шляхетский корпус первоначально был рассчитан на обучение в нем 200 детей от 13 до 18 лет арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, шпажному действу, верховой езде и иностранным языкам[180].

Родители дворянских недорослей, видимо, поначалу отнеслись настороженно к новой затее и неохотно отдавали своих детей в кадетский корпус, что признал и именной указ, обнародованный три с половиной месяца спустя: желающих явилось «еще малое число». Сомнения рассеялись после опубликования в декабре 1731 года указа, разъяснявшего условия обучения и жизни кадетов: обучавшиеся и их учителя находились на полном содержании казны — «трапеза будет довольная», учебники и инструменты приобретались на средства казны. Результат сказался быстро: к маю 1732 года в кадеты записалось 308 человек, так что шеф корпуса Миних предложил довести численность принимаемых до 360 человек, а на содержание ассигновать свыше 63 тысяч рублей в год[181].

Программа кадетского корпуса, разработанная его шефом Минихом, давала по тому времени блестящее образование. Его воспитанники дважды в году, 15 мая и 15 сентября, держали публичный экзамен перед представительной комиссией, состоявшей из одного из сенаторов, профессора Академии наук, представителей Адмиралтейской академии и Инженерного корпуса.