— А вот, ваша, э-э, пророческость!

Он замедлился, приноравливаясь к повозочному темпу, и сунул Биллу кипу мятых бумаг.

— Они по всей дороге развешаны! Мы все сняли, как вы и просили!

Напрягшись, фермер-пророк изобразил благодарную улыбку, нарисовал на лице благожелательность и радушие и сладко пропел:

— Спасибо! Я крайне вам благодарен.

Улыбнись мальчишка чуть шире, верхняя губа с усиками и прочими верхне-лицевыми частями наверняка бы отделилась от нижней губы и свалилась наземь. Мальчишка умчался прочь, ликуя.

— А вот такое вот дерьмо совсем не помогает делу, — сказала Летти.

— Что, вежливость не помогает? — с искренним недоумением спросил Билл.

— Да! — прошипела Летти. — Ты подумай сам: с момента рождения мальчишки жизнь гадила на него. Гадили родители. Братья и сестры. И Мантракс. Даже, возможно, в самом буквальном смысле. Да на него гадила вся гребаная долина. И вот у него появился герой, на которого можно равняться и даже молиться. И что этот гребаный герой, этот засранец делает?

Билл не очень любил, когда его называли «засранцем».

— Обращается вежливо, — огрызнулся он.

— Да! — столь же резко огрызнулась в ответ Летти. — Подонок вежлив. Он говорит «пожалуйста» и «спасибо» и благословляет молодую дурную голову улыбками и пошлостями.

— Ты права. Я полный подонок, — заверил Билл. — Никаких гребаных сомнений.

— Да ты же его подставляешь! Делаешь все, чтобы тебе продолжали молиться. Подтверждаешь всю чушь, которую несет Фиркин. И к чему это ведет?

Билл закатил глаза, отметив, что эту манеру выражать отчаяние подцепил у Летти.

— К тому, чтобы лучше ладить с людьми? К тому, чтобы они помогали нам, а мы — им?

— Билл, толпа убьет нас, — предсказала Летти без тени улыбки. — А мы убьем ее.

Билл поглядел на повозку, на мешки с золотом, на дорогу из грязи и щебенки, терзавшую его хребет последнюю неделю. Затем Билл поглядел на толпу.

Неделю назад в пещере Мантракса все казалось таким простым. Мир был полон перспектив. Чуда согласилась предоставить свою телегу. Отыскались и мешки — их набили настолько, что они едва не лопались. Весь день прошел в веселом грабеже драконовых сокровищ, которых было так много, что повозку грузили до сумерек. Так много, что пришлось укреплять оси. Так много, что жабры на шее Балура возбужденно торчали все время.

Потом, веселые, смеющиеся — а Билл, между прочим, под руку с Летти, — они вышли наружу, моргая под закатным солнцем. А снаружи ожидала толпа.

Причем без Фиркина во главе. Старый прощелыга вовремя смылся и не попал под горячую руку. Но зажженный в умах огонь бушевал адским пламенем. Люди больше не слушали ничего и никого, кроме Фиркина. Не слушали и самого Билла — но все решили за него и готовы были следовать за ним хоть на край земли.

Билл посчитал, что со временем люди потеряют к нему интерес. Сдадутся, потихоньку расползутся восвояси. Вместо этого толпа разрослась втрое. С каждым днем прибывало пополнение — и чем дальше, тем больше.

— А если хочешь доказательств, — добавила Летти с нежностью и тактом кузнечного молота, — посмотри на гребаные бумажки у себя в руках.

Летти зря добавляла ехидство к ужасу воспоминаний. Билл не глядел на бумажки, точно зная, что на них изображено. Они усеивали перекрестки, белели вдоль всех главных дорог. На бумажках красовались портреты Билла, Чуды, Летти и Балура, слабо напоминающие оригиналы, плюс цифры, описывающие кучи денег, которые Консорциум готов заплатить за их головы. Причем кучи росли быстрее, чем толпа.

— Кто-нибудь из них предаст тебя, — пробормотала Летти в спину Билла. — Клянусь черным глазом Лола, кто-нибудь — и я сильно удивлюсь, если не большинство, — здесь не из-за твоей вежливости, а из-за этих денег. Из-за жизни, которую можно купить за эти деньги.

Биллу хотелось поспорить. Он и поспорил бы, если бы не знал, каково жить под драконами и насколько невыносимым бывает существование бедняков. Люди предают любимых за малую толику золота. Разве могут они сохранять верность засранцу, сидящему на мешках с сокровищами?

— Чем больше толпа, тем она хуже и опаснее, — безжалостно и неумолимо продолжила Летти. — Тем больше людей, способных пустить прахом все наши усилия. Тем больше людей погибнет, когда мы наконец пожнем бурю от посеянного нами ветра. Ты должен поговорить с ними. И убедить их разойтись.

Билл поморщился. И снова беда была в полной и абсолютной правоте Летти.

— Интересно, сколько теперь предлагают за нас? — пробормотал он, желая сменить тему, и принялся копаться в бумагах.

И схватился за нижнюю челюсть, чтобы не вывихнуть ее, раззявив рот от изумления.

— Восемь тысяч золотых?! — выговорил он, справившись с челюстью.

В самые доходные времена ферма родителей стоила, дай бог памяти, полтысячи золотых. Ну, самое большее, шесть сотен. А тут столько! Да за восемь тысяч можно купить половину деревни!

— А за меня? — поинтересовалась Летти, побежденная любопытством.

Билл еще поражался тому, сколько всего можно накупить за него, потому молча сунул бумаги Летти. Та поворошила их и выговорила с кислой миной:

— А я по-прежнему стою две тысячи.

— Всего две? Но ты ведь перебила народу намного больше меня, — удивился Билл.

Конечно, две тысячи тоже сумма огромная, но ведь вчетверо меньшая восьми. Как-то оно совсем нечестно.

— Дискриминация женщин, вот что это такое! Чуда — тоже две тысячи. Балур — шесть, а ты — восемь. Дурацкое мужское двуличие!

— Я стою больше Балура?

Билл подумал, что таких восторженно-щенячьих ноток в голосе не помнил за собой с тех пор, как начала расти борода.

— Ну, если б ты по-настоящему отрастил кое-что в штанах, набрался храбрости и приказал толпе валить на все четыре стороны, поскольку ты вовсе не пророк, то тебя бы не считали опасным заводилой бунта. И проблем бы не было.

Билл подумал, что Летти вовсе не проявляет симпатии, какой, по идее, требует ситуация.

— Думаю, вполне возможно истребовать эти деньги с Консорциума, — сказала Чуда.

Билл вздрогнул. Он не услышал, как тавматобиолог подъехала к повозке на толстоногой крестьянской лошади. Балур шагал рядом, без труда поспевая за животным.

— Я б в сути предложил сдавать Летти, — заметил ящер. — Быстрое эффективное вливание наличности. Ее суть возможно потратить на вино и женщин. Не обязательно в упоминаемом порядке.

— К сожалению, — отозвалась Летти, печальное кивая, — даже со всеми этими деньгами вам не купить что-либо, достойное вкуса и уровня Балура.

Тот раскрыл пасть, чтобы выдать ответный залп, но Билл успел раньше, ввинтившись в открывшуюся паузу.