— Мне тогда было наплевать на все, дошла, что называется, до ручки. Отчаявшийся во всем человек. Такое состояние у меня было после развода.

Артем ни о чем не спрашивал, но в его молчании Лера прочитала вопрос.

— Как-нибудь потом расскажу об этом, если тебе будет интересно, сейчас не хочется. Ну их всех к черту!

Она, не стыдясь своей наготы, приподнялась над ним.

— Я тебе нравлюсь?

— Иди ко мне…

На этот раз все было по-другому. Каждая клеточка ее тела ощущала его прикосновение и наслаждалась вместе с ней. Валерия отдавалась самозабвенно, со стоном. Она испытывала удовольствие и беспокоилась только о том, что в своем эгоизме не доставляет такого же наслаждения Артему. Но тревожилась она напрасно.

Артем точно так же забыл обо всем на свете. Это было как взрыв. Голос плоти требовал все новых и новых жертвоприношений. Валерия охотно подчинялась и чувствовала свою великую власть над сильным мужским телом.

— Ты… словно разбудил меня. Слышишь? Я спала до сих пор. — Она обхватила его руками и, слившись воедино, перевернула на спину. — Вот так хочу, — шептала она, возвышаясь над ним, как наездница-амазонка. Я себя чувствую ненасытной самкой, которой все мало и мало…

Говоря это, она закинула голову назад. Ее небольшие упругие груди оказались на уровне его губ. Он взял сосок губами и почувствовал, как напряглось ее тело. На каждое его движение она отвечала новой активностью.

— Родная моя! — Он застонал и прижался к ней. — Извини, я так долго не выдержу.

— Вот и хорошо.

Не переставая двигаться на нем, она выпрямила спину и, найдя его руки, прижала обе ладони к своей обнаженной груди. Набухшие соски касались его пальцев, терлись о них, ожидая новых ласк и передавая нежное тепло. Он слегка сжал их, и Валерия слабо застонала.

— Еще… ну, пожалуйста…

Он исполнил ее просьбу.

— Первый раз не так было, правда? Мне кажется, сейчас еще лучше. Я не могу оторваться от тебя. Не могу… — Она продолжала двигаться и что-то шептать. Он с трудом сдерживал себя.

Вдруг веки ее полуприкрылись сами собой, а тело упруго выгнулось. Она была прекрасна сейчас.

Артем получал огромное наслаждение, наблюдая за ее оргазмом. Никогда ни одна женщина не доставляла ему такого удовольствия. Он привык лишь получать, как сильный самец, которому в нужное время требовалась самка. Сейчас все было по-другому.

Валерия, самозабвенно отдаваясь сама, требовала к себе такого же отношения. Она брала то, что принадлежало ей по праву. Сладостная волна, пронзившая ее насквозь, продолжала сотрясать тело.

Он, почувствовав, что активность в ней угасает, быстро перевернул ее на спину и, перестав сдерживаться, подчинил себе маленькое послушное тело. Он приходил к ней снова и снова, отпускал на мгновенье, а потом с силой вонзался в нее, пока из горла не вырвался хриплый торжествующий крик.

Валерия открыла глаза.

— Как долго, — простонала она. — Почему так долго? Никогда в жизни не было ничего подобного. — Я сейчас умру. Зачем ты говорил, что разочаруешь меня? Тебе гарем держать надо, ты меня просто изнасиловал. Изнасиловал и растерзал. — Она в изнеможении вытянула ноги и улыбнулась: — И все это мне страшно понравилось.

— Болтушка. — Он продолжал лежать на ней, не двигаясь.

— Нет, не болтушка. А сейчас ты меня раздавишь.

Артем отпустил ее.

— От тебя можно потерять голову. Ты потрясающая женщина. — Он вытирал мокрый лоб.

Она мгновенно вскочила.

— Пойдем в душ.

В ванной она критически осмотрела его.

— И совсем ты не старый. А плакался: в два раза старше… У тебя такое сильное тренированное тело, как у спортсмена. И ни капельки жиру. Позавидовать можно. — Она уважительно дотронулась до мускулистой руки.

Артем любовался стройной женской фигуркой. Не заметно, что рожала. Грудь, как у юной девушки. Он притянул ее к себе, под струю воды.

— Ну вот, всю прическу мне испортил. — Она радостно смеялась, отжимая волосы.

Тихонько открылась дверь, и на пороге возник Тишка.

— Мяу! — Он требовательно смотрел на хозяйку.

— Это еще что? — спросил Артем.

— Дашка его приучила купаться. Как услышит шум воды, бежит со всех ног.

— Это не кот, а какой-то извращенец. — Артем брызнул в него водой.

— Бесполезно, он не уйдет. Представляешь, сколько раз было такое: Дашка мыться залезет, вижу, через несколько минут кот лапой дверь открывает, — как только исхитряется, паразит! — и принимается орать, пока на край ванны не запрыгнет. Дашка моется, он сидит, смотрит. Потом надоест сидеть, начинает по краю ванны прогуливаться. Лапами скользит, но все равно шляется, пока не свалится в воду. Дашка визжит, довольная.

— Кошмарный кот, первый раз про такое слышу.

— Позавчера из-за этого обормота полночи не спала.

— Почему?

— Когда убиралась, скатала палас и поставила в коридоре. Ночью слышу: бабах! Кот забрался на него, палас упал и подпер одним концом дверь моей комнаты. Я спросонья не соображу, что к чему. Дашка спит, а я дверь открыть не могу. Не кот, а стихийное бедствие. А куда его теперь девать? Приучили к дому. Тетка терпеть его не может, как приходит, начинает бурчать, развели, говорит, кошарню. Тишка тоже ее не жалует. Он и меня не любит.

— А тебя за что? — удивился Артем.

— На рояле играю. Музыку не любит. Забьется в угол дивана, вид недовольный, и смотрит дикими глазами. Сейчас еще привык, куда деваться, а первое время…

Разговаривая, Лера вытирала Артема полотенцем. Вдруг она умолкла и дотронулась до середины спины.

— Что это у тебя? — Она осторожно щупала неровную поверхность кожи.

— След от раны. — Артем насупился и помрачнел.

Валерии сразу стало неуютно. Она накинула на себя махровый халат.

— Пошли еще шампанское пить, — потянула она его в гостиную.

— Я тебе говорил, что со мной нелегко. — Он испытующе смотрел на нее. — Что за письмо ты сегодня получила?

— А-а, письмо…

Ее лицо сделалось старше лет на десять.

— Ну какие мы с тобой любовники! Я правильно сказала — семейная пара со стажем, то про Тишку, то про дела…

— Про кота, в основном, ты сама говоришь.

— Да, я сегодня много болтаю. Ты не думай, я вообще-то молчунья, просто до смерти рада, что ты приехал и устроил мне праздник. Привыкла все неприятности на себе вывозить, а здесь такое плечо могучее. Ты меня избалуешь.

— Лера…

— Я к этому и веду. Письмо — это мои очередные неприятности. Наверное, я бы сама потом обратилась к тебе за помощью, сегодня не хотела про это.