Людка Петрова вторую неделю жила у Вадима Сидельникова. Все то, что случилось с ней раньше, не забылось, забыть такое невозможно, а отодвинулось потихоньку в сторону. Загородный особняк, собаки, Сусанна…

Крепкий организм девчонки помогал ей быстро восстанавливаться. Первые дни она просыпалась каждое утро на кухонном диванчике и со страхом оглядывалась. Где она, что с ней? Страх, засевший глубоко внутри, не отпускал. Она замирала на несколько секунд, тупо уставясь в пространство, а потом, сообразив, наконец, где она, срывалась с постели. Она жива, жива! Никто не издевается над ней, не мучает ее, не насилует.

Вадим, понимая, в каком состоянии находится девчонка, не трогал ее.

— Пришла в себя немного? — спросил он, когда вернулся из Ярославской области.

— Пришла.

— Дом у тебя где?

— Далеко.

Она испугалась его вопросов и, замерев, ждала, что будет дальше.

За время его отлучки Людка навела в квартире идеальный порядок. Он ахнул, когда увидел, как она отдраила все вокруг.

— Хозяйственная девка, — похвалил Вадим. — Так что мне с тобой делать прикажешь, а? Куда тебя отвезти?

— Никуда.

— Как, никуда? — удивился он. — Из родных наверняка кто-то есть, беспокоятся, разыскивают, а ты здесь застряла, — продолжал расспросы Вадим, но, поймав ее затравленный взгляд, отступил. — Ну, дела…

Людка кинулась ему в ноги и зарыдала.

— Пожалуйста, не гоните меня. Я… я все отработаю. Иначе пропаду совсем…

Она, заикаясь от слез, хватала его за руки. Вадим обалдел от всего этого.

— Да мне что, живи, — забормотал он, — раз дело такое. Ты, вижу, в беду попала, я понимаю, но дальше-то как? Ты не можешь всю жизнь у меня на кухне жить. Отец, мать подадут в розыск, а ты здесь. Зачем мне неприятности?

Людка забилась в истерике. Из ее сбивчивого рассказа он толком ничего не понял.

— Я даже звать тебя как, не знаю.

— Людка. Людка Петрова, — она размазывала слезы по округлым детским щекам.

Вадиму было жаль девчонку. Что он пристал, как репей? Если одна баба ему жизнь попортила, то нельзя во всех остальных женщинах стерв видеть. Да и какая она женщина, посмотреть не на что. Девчонка совсем. Мордашка, правда, симпатичная, а сама тоненькая, как былинка. В его вкусе были крупные женщины, налитые, и возрастом постарше его. Такие уже знали, что к чему, внимания много к себе не требовали, с ними не было проблем. А здесь такое дело.

Людка о себе больше ничего не рассказывала.

Вадим, приглядевшись к ней, решил: черт с ней, пусть живет. Когда-нубудь ему это доброе дело зачтется. Куда ее в самом деле в шею гнать? Образуется все как-нибудь…

Он уже всерьез подумывал о том, чтобы поговорить о Людмиле с хозяином, может, пристроит куда-нубудь. Пока Вадим решил погодить, время терпит, да и Беглову сейчас не до этого.

Людка без дела не сидела. Кроме того, что навела в доме идеальный порядок, правда, там и наводить было особенно нечего, квартира стояла полупустая, нашла себе еще одно занятие. Стала готовить для Вадима всякие вкусные блюда.

— Слушай, я не помню, когда так вкусно ел, — облизывался он, поедая домашние пельмени, пирожки с рыбой, запеканки и зразы. — Откуда такой талант?

— Бабушка научила, — коротко ответила Людка.

Его изумлению не было предела. Жаль, не в его вкусе эта малышка, а то бы…

Всем девчонка хороша, одно плохо: наотрез отказывается выходить на улицу.

Вадим возмутился:

— Я здесь ночую не каждый раз, меня по два-три дня дома не бывает, и не могу я постоянно думать о том, что ты есть-пить будешь. Не обязан. Чего проще, взяла авоську, спустилась в магазин. Рядом все.

Людка замотала головой.

Вадим, увидев, как она вся задрожала от этих слов, как задергались у нее губы, плюнул.

— Учти, у меня жизнь беспокойная, — в сердцах бросил он, — не жрамши насидишься.

Странное дело, с тех пор, как появилась эта девчонка, в его жизни что-то незаметно изменилось. У него не было сестры, такие родственные чувства ему были незнакомы, но к ней он относился, как брат, как сильный, умеющий постоять за себя человек, к слабому, которого обидели. Он и помыслить не мог о том, чтобы залезть к ней в постель, пользуясь положением хозяина.

У Людмилы было потрясающее чувство такта: она ни к чему не притрагивалась, не спросив разрешения.

Вадим удивлялся. Обычно стоило пустить бабу в дом, как она тут же начинает все прибирать к рукам и диктовать свои условия. С этим он сталкивался не раз. Здесь был другой случай.

Лишь однажды Людка поступила, не спросив его. Наткнулась в ящике шкафа на спицы и клубок с нитками и связала ему носки.

— Ну ты даешь, — открыл рот Вадим.

— Шерсть старая, моль уже жрать начала, — просто пояснила Людка.

— Вязать тоже бабушка научила?

— Да.

Тяжелый случай! Все подруги Вадима, а было их у него немало, потому что парень он видный и щедрый, только говорили о том, какие они замечательные хозяйки и все на свете делать умеют. Одна даже клубок с нитками к нему завезла, надеясь поселиться здесь надолго. Вадим не привязывался всерьез ни к кому. Женщины менялись, как дни в календаре. В памяти остались одни претензии и истерики.

Людка вела себя по-другому.

После этого Вадим, закупая в супермаркете продукты, прихватил упаковку с пушистыми мотками ниток. Пусть вяжет, если нравится.

— Молодой человек, спицы для вязания не забудьте купить, подсказала услужливая продавщица.

Вадим, чертыхаясь, приобрел и спицы. Интересно, кого он сейчас из себя изображает? Его лицо скривила усмешка.

Людка, прижав к груди роскошную пряжу, беззвучно заплакала от благодарности.

— Мы с бабушкой всегда старые вещи распускали. Денег было немного, жили на одну ее пенсию.

— А мать с отцом у тебя живы?

— Да. — Ее глаза наполнились слезами.

— Ну ладно, не приятно, не буду спрашивать, захочешь, сама расскажешь.

— Мы жили в Клину, в своем доме, — вдруг заговорила Людка. — Мать с отцом развелись. Я им не нужна. Я никому не нужна.

— Что ты заладила, — прикрикнул на нее Вадим. — Нужна, не нужна. Сейчас время такое, никто никому не нужен.

Вадим с Гребнем все последние дни мотались по Подмосковью, разыскивая Мирзояна. Он как сквозь землю провалился. Отыскать следы его дяди тоже не удавалось. У Артема были огромные возможности, он через верных людей подключил к поиску правоохранительные органы, но пока все было впустую. Колесо поворачивалось медленно. Черновой работой занимались Вадим Сидельников и Гребень.