как их здесь называли, Праздников Колеса Года. Столовую заранее украсили старательные руки волшебного народа в теплой гамме ранней осени: коричневых, темно-зеленых, бежевых, оранжевых, золотистых, красных и желтых тонах. Явившись двадцатого сентября на завтрак, Элли, Бри и Агни увидели появившуюся за ночь доморощенную ярмарку. Несколько больших прямоугольных столов, поставленных в ряд, были завалены товарами.

– Откуда это? – У Элли разбежались глаза.

Ее услышали. Незнакомая девушка обернулась и пояснила:

– Четвертый и пятый курсы постарались к празднику. Все, чему научились.

Элли заметила в толпе Бренду Мэддокс и протиснулась поближе. Та, на время потеряв подозрительное выражение лица, складывала в свою пеструю сумку несколько покупок: подушечку с травами и соломенную куколку-зерновушку.

– Несправедливо! – простонала за спиной у Элли Брианна. – Первокурсникам стипендию не платят, а вот это все – показывают.

Агнес многозначительно кашлянула. Элли уже успела изучить приятельницу – та была немногословна, но умела донести мысль проще. Взглядом или даже звуком. Видимо, Брианна поняла намек, потому что продолжила:

– И не надо мне намекать, что первокурсники могут помогать. Учителей всего пятеро…

– И столовая… – флегматично напомнила Агни.

– …и мистрис Хили ведет факультатив, а не занятия. А первокурсников двадцать один! Даже Элли ничего не присылают!

– Что ты хочешь? – покровительственно перебила приятельницу Агни.

– Вон тот пряничек-колокольчик. Пожа-алуйста! И, может быть, ту куколку.

Элли невольно хихикнула. Брианна была сама непосредственность, она сама не смогла бы так беззастенчиво выпрашивать подарки.

– А тебе чего приглянулось? – Агнес довольно сильно ткнула Элинор кулаком в бок.

Элли подпрыгнула.

– Я… не знаю. – Отчего-то было неловко.

Брианна тем временем получила пряник и неловко ломала его на три части. Осмотрев обломки, она отдала больший кусок Агнес, чуть поменьше – Элли и себе взяла совсем крошечный.

– Ну и не знай, – бормотнула Агни и через минуту сунула в ладонь Элли небольшой флакончик.

Элли взглянула на приклеенную бумажку, художественно опаленную по краям, – «Аромат Мабона». Она повернула крышечку и понюхала. Определенно пахло грецким орехом, остальные нюансы Элли ощутить не удалось.

– Благодарю, – смущенно пробормотала она. – Подойдет в аромалампе жечь.

– А ты себе что-нибудь купишь? – Брианна проводила глазами уходившую к столикам Агни.

– У меня все есть, Эльфийка, – бросила та через плечо.

– Надеюсь, она не подчистую потратилась? – шепнула Брианна на ухо Элли и спросила уже громче: – Какие у нас уроки на завтра?

– Ритуальная магия, – с явным удовольствием ответила Элинор, усаживаясь за привычный уже треугольный столик. – У мастера Персиваля!

Глава седьмая. Такие разные фейри

∙☽●═════════☽✪☾═════════●☾•∙·

✧☽◯☾✧Начало сентября✧☽◯☾✧

✧☽◯☾✧Коридоры школы✧☽◯☾✧

✧☽◯☾✧Комната Лэнгдона✧☽◯☾✧

Пак Робин, негромко посвистывая, направлялся в Южную Башню школы. Даже привыкшие к постоянному присутствию темных фейри студенты провожали удивленными взглядами его долговязую фигуру в желто-зеленом камзоле. При ходьбе пак постоянно менял скорость: то семенил, то легко подпрыгивал или делал, наоборот, слишком широкие шаги, соблюдая странный рисунок перемещения. Пол в школе был выложен пестрым полированным камнем с разводами, и Робину хотелось наступать только на определенный цвет.

Очередная группа студентов-старшекурсников остановилась неподалеку, неприкрыто разглядывая рыжеволосого комедианта. Фейри откровенно улыбнулся, послал в толпу воздушный поцелуй – всем и никому конкретно – и скрылся за очередным поворотом винтовой лестницы.

Оказавшись в Башне, Робин прошел по коридору, скользя кончиками пальцев по стене и дверям, прислушиваясь к своим ощущениям. Он нашел не сразу, но все же почувствовал нужную энергию и слегка пнул по двери ногой. Обувь его была мягкая, с загнутыми носами, словно бы сшитая из листвы.

Хозяин открыл мгновенно, будто тоже почуял рядом что-то родственное. Замерев на пороге, он некоторое время рассматривал занятного пришельца. Лэнгдон так давно жил в мире людей, настолько сроднился с их одеждой и бытом, что почти забыл причудливые красоты Страны Вечного Лета, и вот теперь незнакомец был готов напомнить преданное забвению.

– Пак? – полувопросительно произнес светловолосый фейри вместо приветствия.

– Ганконер? – Робин попытался ответить в тон, но не вышло – в голосе прозвучал смешок, а в глазах заметались золотисто-зеленые искорки. – Могу уточнить, что я полукровка. Моя мать была смертной.

Лэнгдон посторонился, давая пришельцу войти. В небольшой, спартански обставленной комнате, где устойчиво пахло дубовым мхом и древесной корой, словно рассвело – Робин оказался в ней единственным цветным пятном. Проигнорировав стулья, пак сел в центре стола, скрестив ноги. Двое бессмертных продолжали изучающе смотреть друг на друга, энергия жизнелюбия и безмятежная сдержанность выбирали – вступить им в конфликт или постараться найти общий язык.

– Ты не похож на ганконера… – наконец заявил Робин.

«Знаю… Поэтому так долго живу здесь, а не со своими», – подумал Лэнгдон, а вслух заметил:

– Если мне не особо нравится гонять смертных по лугам и рощам, то я уже не я?

Пак замотал светло-рыжей головой.

– Нет, не так. Ты ледяной, а они пылкие. Они презирают людей, а ты их полюбил.

– Не всех… Так что нового в Стране Вечного Лета?

Робин развел руками.

– Наша Королева исчезла больше десяти лет назад, и ее возлюбленный так и не нашел ее, ни отзвука, ни тени.

– Это все знают… – нетерпеливо перебил Лэнгдон. – Мы все ждали этого срока, он наступил, но мы оказались не готовы.

– Принцесса не может найти подсказки, они скрыты в ослепляющем свете.

– Проклятый свет… – ритуально произнес ганконер.

Придерживающийся нейтралитета Робин никак на это не отреагировал.

Пак поменял позу – теперь он буквально лег на стол, опираясь подбородком на ладонь и не сводя глаз с собеседника, которого от образа вышколенного английского слуги отличала только форма ушей. Желал ли Робин вывести на эмоции или это была его обычная манера поведения? Скорее второе, в более северных широтах кельтских паков обыденно именовали бесами.

– Моя старушка Белли вернулась… – неожиданно промолвил полукровка, наблюдая за темным из-под ресниц.

Может быть, странно было слышать от него такое, но паку было уже много столетий, которые он выбрал прожить в образе шестнадцатилетнего подростка. Лэнгдон оживился.

– Это хорошо, достойно праздника.

Пак сел ровно, принимая от ганконера кубок с темно-красной жидкостью, и вдохнул аромат.

– Жимолость и слива… – произнес он непривычно мечтательно. – Последний раз я пил такое вино при дворе Темнейшей Королевы.

– Ты был ее посыльным?

– Я был ее шутом, любовником, певцом… всем, кем она желала меня видеть. И… я скучаю по тем временам.

– Как и все мы… скучаем… – Ганконер задумчиво отпил из своего бокала, глядя в сторону. – И все же… я чувствую, что не обо всем говоришь.

Пак снова ухмыльнулся. Он спрыгнул на пол и закружил вокруг ганконера, то приближаясь, то отдаляясь.

– Многое изменилось за одиннадцать лет. Не всё мы могли просчитать.