Не она, конечно. Другая, чью внешность и жизнь она украла.Потому что я прекрасно знала: передо мной стоит не Долорес Санчес, а ЛарисаГусарова.

— Здравствуйте, сеньорита, — приветствовала ягостью. — А ключи вы сохранили с тех времен?

На лице у нее появилось удивление: брови приподнялись, роткрасиво округлился. Я отметила про себя, что даже ее мимика приобрела заметныйиностранный акцент. Заговорила она тоже с легким акцентом:

— Откуда вы меня знаете?

Только я раскрыла рот для ответа, как за спиной у меняраздались шаги, и в дверях показался Александр. Он стоял на пороге комнаты итак смотрел на эту женщину… так смотрел… Как бы я хотела, чтобы кто-нибудьпосмотрел на меня так хотя бы раз в жизни!

— Buenos dias, Dolores! — сказал Александрохрипшим от волнения голосом.

Потом проговорил длинную и удивительно красивую фразу нанезнакомом мне языке, то есть на испанском, разумеется.

— Здравствуй, Александр, — ответила женщинапо-русски. — Я рада видеть тебя в добром здравии.

Она помолчала немного, потом тряхнула головой и сказала:

— Прости, что я сразу перехожу прямо к делу. У тебясохранились те бумаги по поводу фонда. Где они?

Он открыл уже рот, но тут я, не выдержав ее наглости, ееделового напора, того звериного практицизма, с которым она собираласьиспользовать его невольное заблуждение, его беспомощность, — тут явклинилась в разговор:

— Вы спросили меня, откуда я вас знаю.

Гораздо интереснее выяснить, кто вы такая.

Ты что, думаешь, что перед тобой Долорес? — закричала яСаше. — Она-то, наверное, и сама уже верит, что она Долорес, —столько лет она прожила в ее обличье. Вспомни, Саша, как ее наняли, чтобы онасыграла роль Долорес, чтобы обеспечить ее безопасность… ты знаешь это лучшеменя. И она вошла в эту роль и так сжилась с ней — ведь она актриса, и неплохаяактриса, — что смогла занять место Долорес навсегда.

Я смотрела на лицо Александра и увидела, что он всевспомнил. Я испугалась, выдержит ли его психика такой удар, но боялась я зря.Лицо, которое я привыкла видеть опустошенным и болезненно сосредоточенным, былотеперь осмысленным и решительным.

— Александр, неужели ты веришь в этот бред? —спросила его женщина.

— Почему ты называешь меня Александром? Ведь ты всегдазвала меня Сашей.., с твоим милым испанским акцентом…

— Прости, Саша, я отвыкла от тебя, прошло так многовремени.

— Сколько времени? — перебил он.

Я мысленно застонала. Пока я, как дура, ожидала Лидию, чтобыона сообщила Саше неприятные известия, нужно было не терять времени и сказатьхотя бы, что он пробыл в бессознательном состоянии пять лет. Тогда сейчас онмог бы ориентироваться в ситуации.

— Прошло пять лет, — неохотно процедилаженщина, — но ты не думай, что я тебя забыла. Я потом объясню тебе, почемутак долго не приезжала, на то были причины…

— Пять лет… — эхом повторил он, потом на лице егопоявилось нечто, похожее на насмешку. — Что ж, иди и возьми свои бумагитам, куда ты их положила пять лет назад.

Она не двинулась с места, только черты ее стали жестче, а налице Александра проступила горечь утраты.

— Долорес никогда не называла меня Сашей. Как она меняназывала — это останется нашей тайной. Теперь я знаю, кто вы, я вспомнил. Выубили Долорес. И не думайте, что это сойдет вам с рук.

— Ну что ж, — голос женщины изменился, из негоисчезли мягкость и вкрадчивость, он стал суше и повелительней, — что ж,так даже лучше. Хорошо, что ты пришел в себя и все вспомнил.

В руке у нее появился пистолет.

— Все равно будет так, как хочу я. Стоять! Еще шаг, и ястреляю! — Последние слова она выкрикнула, потому что Александр с белым отбешенства лицом шагнул в ее сторону.

— Спокойнее, спокойнее, дорогая! — мягким домашнимголосом проговорил ее пожилой спутник, о чьем присутствии мы как-тозабыли. — Не волнуйся так, я уверен, что мы договоримся с Александром…

— О чем еще мы с вами договоримся, подонки? —крикнул Саша с холодным бешенством. — Вы убили ее, и ту аварию тожеподстроили вы. Я знаю!

— Давайте не будем кричать в коридоре, — мягкоостановил его пожилой миротворец, — пройдем в комнату, поговорим спокойно,как интеллигентные люди…

— Чтобы я еще с тобой разговаривал? — крикнулСаша, губы его тряслись, и я испугалась, выдержит ли он такое нервноепотрясение, как бы опять не впал в ступор. — Пошли вон из моей квартиры!

— Александр, дорогой, — снова вступила в разговорженщина, и теперь она говорила гораздо спокойнее, — не забывай, что явооружена и не намерена шутить.

Она чуть заметно повернула ствол пистолета и нажала спуск.Послышался легкий щелчок, будто пробку вытащили из бутылки, и на тумбочке вуглу прихожей разлетелся вдребезги старый глиняный кувшин, оставленный тамЛидией за ненадобностью.

— Вот видите, — улыбнулся пожилой, — пистолетзаряжен, и если вы не будете выполнять приказы…

Александр неохотно двинулся в глубь квартиры. Я поняла, чтоу него что-то на уме, и еще больше забеспокоилась.

— Ты — тоже пошла туда, — кивнула мнеЛариса, — с тобой после разберемся.

— Слишком много девушка знает, — поддакнул еепожилой спутник, — это интересно.

Вот влипла-то я. Александр страдает из-за своей неземной любви,а я за что? Я повернулась и пошла следом за ним в гостиную. У дверей Сашапропустил меня вперед, а сам шагнул резко вбок, схватил появившуюся Ларису заруку, в которой был пистолет, ногой ударил ее по лодыжке. От неожиданности онавыстрелила в люстру, но Саша повис на ее руке, а я сумела только толкнуть ихобоих, и они повалились на пол, причем пистолет выпал из рук Ларисы.

— Звони в милицию! — крикнул Саша, пытаясьзаломить Ларисе руки за спину.

Но куда там было справиться с сильной тренированной женщинойвчерашнему инвалиду. Еще бы, пять лет на диване просидел да питался однойкашей! А эта сволочь небось на своей вилле целыми днями на тренажерахзанималась!

— Какая еще милиция? — послышался вкрадчивый голоспожилого от двери. — Зачем нам с вами милиция?

Опять мы совершенно о нем забыли — было в нем что-то такое,из-за чего его не принимали в расчет. Он подошел к Саше, которого уже держалавысвободившаяся Лариса, и нанес ему короткий быстрый удар по шее. Саша охнул исвалился на пол.

Я шагнула в сторону валявшегося на ковре Ларисиногопистолета, но старый супермен уже подхватил его молниеносным движением иотечески мне улыбнулся:

— Не беспокойтесь, девушка, не наклоняйтесь!

Вдвоем с Ларисой они подняли Александра, усадили его вкресло и привязали руки к подлокотникам. На меня они пока не обращали внимания,и я подумала, какими ужасными мы кажемся им со стороны — оба хилые, бледные,бедно одетые, совершенно без сил. Неудивительно, что они не принимают меня врасчет. Саша застонал и открыл глаза.