— Приветик, — ехидно сказала ему Лариса. — Нучто, больше не будешь изображать из себя супермена? Может, скажешь, где моидокументы?

— Это не твои документы, — угрюмо сказалСаша, — это документы Долорес.

— Хватит! — заорала Лариса. — Между мной иДолорес нет никакой разницы. Любой, взглянув на меня, подтвердит это. И паспорту меня на имя Долорес Санчес!

— Только настоящая Долорес, кажется, была лет на десятьмоложе! — вступила я.

— Это точно, — вздохнул Александр, — и голосу тебя больно противный…

Она ударила его по щеке и продолжала бить, пока пожилой неотвел ее руку.

— Лариса, дорогая, ты тратишь время зря. У нас многодел и мало времени. Ребята осмотрели здесь все, если бы бумаги были в квартире,они бы их нашли. А этот.., наш друг.., долгое время был, как бы это помягчевыразиться.., не в себе, поэтому он может и не знать, куда делись интересующиенас документы. Но вот девушка, — он кивнул в мою сторону, —удивительно хорошо осведомлена о наших делах… Насколько я понимаю, это — МарияГрачева, которую наняли сюда в домработницы. Она присматривала за домом иболезненным его обитателем и довольно много здесь разнюхала.

— Кстати, — оживилась Лариса, — ведь ребятасказали, что везут ее в Песочную, а она оказалась здесь. Кого же они взяли?

— С ними уже долгое время нет связи, — неохотноответил ее собеседник, — но мы это выясним. Так вот, милая девушка, —обратился он ко мне, — мы предприняли по отношению к вам кое-какие шаги,так, на всякий случай…

— Какие еще шаги? — спросила я, внутренне холодеяот страшной догадки.

— Где ваш сын, милая? — спросил старый садистелейным голосом.

Я метнулась к телефону и набрала номер свекрови. Трубку снялМодест Никитич.

— Где Лешка? — крикнула я, не здороваясь и несоблюдая никаких приличий.

— Я сам хотел бы это знать, Машенька, —прогнусавил свекор, — они с Валюшей вышли погулять и до сих пор невернулись! Валюша прекрасно знает, что в два часа мне нужно приниматьлекарство.

А сейчас уже три. Они не вернулись даже к обеду!

Я знала, что у них в доме заведен такой порядок: опоздать скаким-нибудь приемом пищи было совершенно невозможно. Скорее земляперевернется. Я бросила трубку и повернулась к старому негодяю.

— Где мой ребенок?

Мерзавец улыбнулся мне ласково.

— Алешенька в полной безопасности и прекрасно себячувствует.

— Где он? — Я бросилась к нему. — Что вы сним сделали? — Я уже кричала и трясла старого бандита за плечи.

Лариса еле-еле сумела меня оторвать.

— Согласитесь, Маша, если вы сейчас глупо погибнетеиз-за своей горячности, вашему сыну это совершенно не поможет.., он останетсятам, где он сейчас.., и хоть сейчас он в безопасности… — завел волынкумерзавец, потирая шею.

— К черту! — крикнула я, чтобы остановить егонесносную болтовню. — Что вам нужно?

— Вы знаете, что нам нужно. Бумаги, деловые бумагисемейства Санчесов. Судя по вашей осведомленности о личности моей…коллеги, — он повернулся к Ларисе, — и также об истории Долорес, вы иоб этих документах можете знать гораздо больше, чем следовало бы порядочнойдомашней работнице. А если вы не знаете, где эти бумаги, что ж, значит, вашемусыну не повезло…

— Старая сволочь! — выпалила я.

— Маша, послушай меня. Не отдавай им бумаги, пока онине привезут ребенка, — подал голос Александр.

— Заткнись! — выпалила я, не оглянувшись. —Все из-за тебя. Плевать мне на бумаги, пусть забирают все, только бы отдалисына!

Я уже совершенно ничего не соображала от страха, мне былосовершенно не до Александра и вообще ни до кого. Я бросилась к телефону. Толькобы Надежда была дома…

Она была дома.

— Надежда Николаевна, — начала я безпредисловий, — я на Шпалерной. Привезите сюда бумаги Санчесов. От этогозависит жизнь моего сына.

— И без фокусов,. — сказал старый бандит, —если она приедет не одна, вы вряд ли когда-нибудь увидите своего сына.

— Никому об этом не говорите, — сказала яНадежде, — и никого с собой не приводите. Лешка у них.

После Машиного звонка Надежда растерянно заметалась поквартире. Что делать?

Звонить в милицию? Пока она будет объяснять суть дела, дапока те будут собираться… сколько времени пройдет? И потом, припрутся, какстадо слонов, злоумышленники их увидят и слиняют, и тогда ребенок можетпострадать. Она вспомнила о номере телефона, что дал ей доктор Крылов и сказал,что звонить туда можно только в экстренном случае. Сейчас как раз такой случай.

Похищение ребенка — куда уж хуже?

Она набирала номер, но долгие гудки привели ее в отчаяние.Но вот щелчок, и мягкий баритон с едва уловимым не то чтобы акцентом, акаким-то старорежимным уклоном, сказал:

— Я вас слушаю.

— Мне дал этот телефон Дмитрий Алексеевич Крылов. Онсказал, что я могу обратиться к вам в случае серьезной необходимости…

— Имею честь говорить с Надеждой НиколаевнойЛебедевой? — осведомились на том конце линии.

— Да-да, — удивилась Надежда.

— Не объясняйте, Надежда Николаевна, я полностьюосведомлен и о Маше, и о ее сыне. Ни о чем не беспокойтесь, возьмите бумаги иезжайте на Шпалерную. Все закончится благополучно, уж поверьте мне. Те двое непричинят вам вреда. Правда, вас всех ждут испытания, но все закончитсяблагополучно. — В трубке послышались гудки отбоя.

Надежда сидела в совершенной растерянности и смотрела нателефон.

Интересно, откуда он все знает? Откуда он знает, кто онатакая? И почему, когда он спросил, не Надежда ли это Лебедева, почему, чертвозьми, у нее не хватило ума поинтересоваться, как зовут ее собеседника?

И откуда он знает, что все закончится благополучно?

Надежда прислушалась к себе. Внутренний голос твердил ей,что надо довериться приятному баритону из телефона и делать все, как он велит.Она достала из укромного места проклятые бумаги Санчесов и поехала наШпалерную, решив по дороге, что подстраховаться все же не мешает.

В дверь позвонили коротко и решительно. Лариса вышла вкоридор и щелкнула замками. Ее партнер остался с нами в комнате, причем виднобыло, что он нервничает, пистолет чуть заметно дрожал в его руке.

Зачем этому типу пистолет? Александр привязан к креслу, а яв таком состоянии от страха за Лешку, что и рукой-то пошевелить не могу.

Надежда, появившаяся на пороге, выглядела бодрой ирешительной. Она поздоровалась, улыбнулась мне, сказала, что все будет впорядке, и выразительно покрутила свое обручальное кольцо. Должно быть, онахотела мне что-то сообщить, но в том состоянии, в котором я была, простейшиенамеки до меня не доходили.