– Ну, здравствуй, женушка. Развлекаешься?

– Какого черта, Арт?

Я не хотела выдавать того, что пьяна, и спиной прислонилась к стене. Арт обернулся на телевизор, потом опять на меня.

– А что? Это же не порно.

– Почему ты здесь? Что ты тут делаешь?

– Я решил взять выходной, проветрить голову. Ты же мне сама предлагала. Редактор все равно меня убьет.

Нет. Нет-нет-нет. Он нарушил правила. Кожа у меня так и саднила. Тяжелое ожерелье давило в затылке, платье у локтя стянуло руку, волосы пристали к лицу. Мне хотелось все с себя сорвать, вспыхнуть пламенем и закричать: «Вот я какая. Вот на кого ты подписался».

Но я так не сделала. Если для него все это игра, я попытаю в ней удачи. Последняя моя крупица сознания благодарила богиню одиночества за жар алкоголя в крови. Мне нужен был его яд.

– Что происходит, Артур? Куда ты пропал? Ты уже не хочешь быть со мной?

Арт вскинул брови и снова распластался на диване. Надо думать, за весь наш пройденный путь я ни разу не говорила с ним настолько прямолинейно. За пару секунд он перегруппировался и заговорил низким, ровным голосом, как учитель с учеником.

– А ты что, передумала?

Я стояла, слишком разъяренная, чтобы ответить «нет», но в ужасе от мысли, что могу сказать «да».

– Потому что знаешь, – пробормотал он, потягиваясь руками в разные стороны, – удивляться тут нечему. Ты знала, чего я хочу. Когда я подписывал документы, ты тоже подписалась. На партнерство.

Так вот оно как? Ну, раз он хочет формальностей, я ему устрою формальности.

– Партнерство? – Я отплатила ему той же монетой. – Ну и где мой партнер? Я тебя совсем не вижу – а теперь ты в кои-то веки выходишь, и то, когда меня нет. Надо прикладывать усилия, иначе зачем все это?

Арт подался вперед, и краска залила его лицо.

– Усилие? Я тут все силы из себя выжимаю. Ты же знаешь, у меня не шла работа с тех пор, как это все началось. Если у меня ничего не получится, рухнет не только моя карьера, но и вот это все, – он махнул рукой на стены, потолок, на меня. – У меня нет наследства, чтобы его транжирить. У меня ничего нет. Мне приходится самому зарабатывать, постоянно. Или ты хочешь, чтобы я перестал приносить домой деньги? Ты этого хочешь?

Нет, конечно, но я сквозь землю провалюсь, а ему ничего не скажу. Он этого не заслужил.

– Нора, – он потянулся ко мне рукой, раскрыв ладонь. – Я всего лишь делаю то, что мы с тобой начали, вместе. Это ты все время нарушаешь правила.

Ах вот как! Я на секунду посмотрела на себя со стороны, прильнувшую к стене, словно огромная пиявка. Неужели из-за этого Арт исхудал и вымотался? Это все я виновата? Нет, он изменился, просто пытался сохранить лицо. Он позвал меня замуж. Замуж. Это не похоже на деловое сотрудничество, это любовь. И по мере того, как вы развиваетесь, растет и меняется ваша любовь. Это неизбежно, иначе все разбивается вдребезги.

Арт встал и обвил руками мою талию. Прижался волосами к моей щеке, и химический солоноватый запах совсем меня одурманил. Вопреки самой себе, я понемногу растаяла и гладила его, обвив руками спину. Ссориться – это естественно. Ссоры помогают. Ссоры рассеивают тучи. Мы ведь обещали честно говорить друг другу, чего мы хотим; так может, для нас все только начинается? В последнее время мы редко говорили о чем-то, кроме Нат. Но как же мы?

– А где Нат?

– М-м? – прошептал Арт мне на ухо. – Где она?

– Не знаю. Что-то потерял ее из виду. Наверное, уже на лодке в Парагвай, не иначе.

– Пойду поищу. Вернусь, и мы продолжим.

Я чмокнула Арта в щеку и выдвинулась на обход по дому, щелкая и цокая языком, подзывая по имени. Но на первом этаже ее и след простыл, так что, пока только слегка обеспокоенная, я возобновила охоту на втором, пока Арт нежился на диване, не отлипая от экрана телевизора. Ковыляя по лестнице, я надеялась, что Арт все еще осмысляет случившееся. Надеялась, что он забеспокоился.

– На-ат!

Я звала ее, растягивая слова, нараспев, как будто мы играли в прятки. Через пару минут я бросила поиски и спустилась к Арту.

– Артур, где она?

Я услышала, как телевизор стих, и напротив лестницы появился Арт.

– Не знаю, ходит где-нибудь по дому, наверное.

Он сказал это не по легкомыслию, но я ответила сквозь зубы:

– Я нигде ее не вижу.

Он посмотрел на меня с растерянной улыбкой и безразличным взглядом.

– Ну где-то же она должна быть. Я даже на улицу не выходил.

Шаркая по полу, Арт пошел на кухню, и я услышала, как со скрипом открывались и захлопывались дверцы шкафчиков и стулья волокли по полу. Я ждала на лестничной площадке и отчаянно хотела ошибиться. Он вышел с кухни и взбежал через ступеньку по лестнице, просовывая голову то в ванную, то в нашу спальню. Мы оба молчали, пока он шел по моим следам, проверяя каждый угол, куда могла зайти Нат.

Не могла же она испариться.

Тик-тик-тик-тик-тик.

У меня в голове проносились тысячи сцен, одна сменяла другую, и во всех Нат лежала ничком на полу, зажатая в буфете или под колесами машины на шоссе. Она же не видела жизни; откуда ей знать. Ее никто не готовил к опасностям этого мира. Она была покладистая, общительная. Если бы она попала не в те руки или в «Истон Гроув» узнали бы о нашей халатности, то нас бы отлучили. Или что похуже. Я представила себе отдел задержания, тот самый бункер без окон, без дверей. Откуда нам знать, что там творится? Почему мы так ни разу и не спросили?

Голова у меня закружилась и затуманилась, мир весь померк. А вдруг, стоило мне только отлучиться на вечер, с ней что-то случилось… Что мы наделали?

– Поверить не могу.

Арт схватился руками за голову, как будто пытался ее отвинтить.

– Я никуда не выходил, она должна быть тут.

Я пошатнулась и прислонилась к стене, распростав ладони по краске, будто прислушиваясь в надежде уловить отрадный стук лапок, словно сердцебиение. Может, если я прижмусь ухом к самой краске, дом подскажет мне, тихонько шепнет, что стряслось с нашей крохой.

– А ты случайно, – выпалил Арт, – не могла ее выпустить, когда заходила?

Нет, нет, я бы ощутила ее присутствие. Ее округлое роскошное тело толкнуло бы меня. Нат была не из тех, кто ходит украдкой. Она уже вымахала мне по бедро, а вширь раздалась до размеров журнального столика.

– Нора, ты входную дверь закрывала?

Это все я? Я виновата? Моя голова. Голова.

– Я не тупая, – просипела я.

Но все-таки – обернулась на входную дверь. А вдруг она сидит по ту сторону,