— Да, думаю. Розалин Клоуд двадцать шесть лет, и хотяпсихически она неустойчива, но физически вполне сильна и здорова. Она можетпрожить до семидесяти, может еще дольше. Но пусть хотя бы еще только сорокчетыре года. Не находите ли вы, инспектор, что кое-кому сорок четыре года могутпоказаться слишком большим сроком?..

Когда Пуаро вышел из полицейского участка, с ним почти сразупоздоровалась тетушка Кэтти. Она несла множество покупок и подошла к нему, задыхаясьот нетерпения.

— Это так ужасно — то, что произошло с майором Портером, —сказала она.

— Я знаю, его взгляд на жизнь был слишкомматериалистический. Армейская рутина, знаете ли, так ограничивает кругозор, и,хотя он столько времени провел в Индии, боюсь, что он прошел там мимо духовныхценностей. Ах, мосье Пуаро, упущенные возможности! Как это всегда печально!..

Во время этой взволнованной речи тетушка Кэтти, видимо,совсем забыла о своих покупках. Один из пакетов внезапно упал у нее из рук, ииз него вывалилась в грязь тощая треска. Тетушка Кэтти так засуетилась, что,пока Пуаро спасал треску, выпустила из рук второй пакет — и банка с патокойвесело покатилась по Хай-стрит.

— Большое спасибо, мосье Пуаро! — Тетушка Кэтти приняла вобъятия треску, и Пуаро побежал за патокой. — О, благодарю вас… я такаянеловкая… но уж очень я расстроилась. Этот несчастный человек… Да, она липкая,но мне, право, неловко воспользоваться вашим носовым платком… Ну, это оченьлюбезно с вашей стороны… Так вот, я говорю, что в жизни мы умираем, а в смертимы живем… Я нисколько не удивлюсь, если увижу астральное тело кого-нибудь измоих дорогих умерших друзей. Можно, знаете ли, даже встретить их на улице. Давот совсем недавно, вечером, я…

— Разрешите? — Пуаро засунул треску в глубину сумки. — Да,так вы сказали?..

— Астральные тела, — сказала тетушка Кэтти. — Я попросиладвухпенсовую монету, потому что у меня были только полупенсовые. Но в то жевремя я подумала, что это лицо мне знакомо. Я только не могла припомнить, чьеоно… Да так и не припомнила… Но теперь я думаю, что, наверно, это кто-то, ктоушел в иной мир… может быть, уже давно… поэтому мое воспоминание было совсемсмутным… Просто замечательно, что Провидение посылает нам людей, которые намнужны, даже если мы нуждаемся только в монете для телефона. О Бог мой, какаяочередь у булочника! Наверно, получили рулет с вареньем или пирожные. Надеюсь,я еще успею…

Миссис Лайонел пустилась бежать через дорогу иприсоединилась к очереди угрюмых женщин, вытянувшейся около кондитерскогомагазина.

Пуаро пошел дальше по Хай-стрит. Он не свернул к «Оленю».Вместо этого он направился к Белой вилле.

Ему очень хотелось поговорить с Лин Марчмонт, и онподозревал, что и Лин Марчмонт не прочь будет побеседовать с ним.

Было чудесное утро, совсем летнее, но все же с весеннейсвежестью, которая летом исчезает.

Пуаро свернул с дороги. Он увидел пешеходную тропу, ведущуювверх, мимо усадьбы Лонг Уиллоуз, к склону холма над Фэрроубэнком. Этим путем шелЧарлз Трентон со станции в пятницу, незадолго до смерти. По пути вниз, насклоне холма, он встретил поднимавшуюся Розалин Клоуд. Он не узнал ее, что былонеудивительно, поскольку он не был Робертом Андерхеем, и она, естественно, потой же причине не узнала его. Но когда ей показали труп, она поклялась, чтоникогда прежде не видела этого человека. Сказала ли она так ради безопасностиили в тот день она настолько была погружена в свои мысли, что даже не взглянулав лицо человеку, мимо которого прошла по тропе? Если так, то о чем она думала?Не думала ли она, случайно, о Роули Клоуде?

Пуаро свернул по боковой дорожке, которая вела к Белойвилле. Сад Белой виллы выглядел чудесно. В нем было много цветущих кустовсирени и золотых шаров, а в центре лужайки — старая развесистая яблоня. Подэтой яблоней в шезлонге сидела Лин Марчмонт.

Она нервно вскочила, когда Пуаро церемонно пожелал ейдоброго утра.

— Вы испугали меня, мосье Пуаро! Я не слыхала, как выподошли по траве. Так вы еще здесь, в Вормсли Вейл?

— Я все еще здесь.

— Почему?

Пуаро пожал плечами.

— Это прелестное, уединенное место, где можно отдохнуть. Яотдыхаю.

— Я рада, что вы здесь, — сказала Лин.

— Так вы не скажете мне, как все остальные в вашей семье:«Когда вы вернетесь в Лондон, мосье Пуаро?» — и не будете с нетерпением ждатьответа?

— Они хотят, чтобы вы вернулись в Лондон?

— Кажется, так.

— Нет, я этого не хочу.

— Это я вижу. А почему, мадемуазель?

— Потому что это значит, что вы не успокоились. Не поверилив то, что это сделал Дэвид Хантер.

— А вам так сильно хочется, чтобы он… оказался невиновным?

Он заметил, как слабый румянец разлился под ее бронзовымзагаром.

— Естественно, я не хочу, чтобы человека повесили запреступление, которого он не совершал.

— Естественно… О да!

— А полицейские просто предубеждены против него, потому чтоон дразнит их. Это худшее в Дэвиде: он любит дразнить людей.

— Полиция предубеждена не настолько, как вы думаете, миссМарчмонт. Предубеждены были присяжные. Они отказались последовать советукоронера. Они вынесли приговор о виновности Дэвида, поэтому полиция былавынуждена арестовать его. Но могу вам сообщить, что полиция далеко неудовлетворена доказательствами в деле Дэвида.

Она спросила живо:

— Так, значит, они могут отпустить его?

Пуаро пожал плечами.

— А кто, вы думаете, совершил убийство, мосье Пуаро?

Пуаро медленно произнес:

— В тот вечер в «Олене» была какая-то женщина.

Лин воскликнула:

— Я ничего не понимаю. Когда мы думали, что этот человек —Роберт Андерхей, все казалось так просто. Почему майор Портер застрелился? Мыснова там, где начинали.

— Вы — третий человек, произносящий эту фразу.

— Да? — удивилась она. А что вы делаете теперь, мосье Пуаро?

— Разговариваю с людьми. Вот что я делаю. Просторазговариваю с людьми.

— И не спрашиваете их об убийстве?

Пуаро покачал головой.

— Нет, я только… как бы это сказать… собираю сплетни.