Нюрка уже бесновалась, топала ногами. Я струхнула.

«Вот и с ней уже приключилась истерика. Кто знает, на что втаком состоянии она способна?» — подумала я и жалобно попросила:

— Нюрочка, мы с Алисой давно тебя простили, только не надобольше нас травить.

Она перестала свирепствовать и топать ногами, спокойнопосмотрела на меня и прошептала:

— Что-о-о?

Я поежилась, сочла свою просьбу чрезмерной и, исключивАлису, решила замолвить словечко лишь за себя.

— Нюрочка, — пропищала я, — не надо больше меня травить.

— Ах, вот оно что! Так знай, я тебя не буду травить, я тебяпросто придушу.

И Нюрка фурией кинулась на меня. Я вжалась в кресло, еецепкие пальцы вдавились мне в шею…

Вряд ли осталась бы я жива, если бы не позвонила в тот мигФаина. Она позвонила и сообщила:

— Карина умирает.

— Карина умирает? — удивилась Нюрка и передумала менядушить.

— Что с ней? — закричала я.

Беда нас примирила. Мы с Нюрой отправились в больницу и судивлением обнаружили, что все подруги в сборе, даже Фаина пожаловала. Она мнетут же доложила, что Карина отравилась такими же таблетками, которыми кто-тотравил меня.

Нюра удивилась и деловито поинтересовалась у Фаины:

— Сама отравилась?

Фаина не к месту заржала и изрекла:

— В отличие от Мархалевой Карина все делает сама.

Алиса и Нюра смутились, а Лора, желая избежать неловкости,сообщила:

— Карину спасли. Я у нее была. Бедняжка пришла в себя ирассказала, что травилась из-за несчастливой женской судьбы.

Фаина посмотрела на Нюру и спросила:

— Ты что-нибудь понимаешь? Та ответила:

— Нет. Что за несчастливая женская судьба? Ума не приложу.

Все остальные тоже терялись в догадках, поскольку обилиеудачных романов Карины наводило на противоположную мысль. Лишь я поняла, чтожизнь опротивела Карине после нашего с ней разговора. Об этом я тут же шепотомсообщила Фаине.

— Америку открыла, — громко сказала она и рассмеялась:

— С любым произойдет то же самое, кто больше пяти минутпоговорит с тобой. И сама готова лезть в петлю всякий раз, как вижу тебя.

Алиса с недоумением уставилась на нас.

— Девочки, о чем вы?! — с укоризной воскликнула она. —Карине плохо, а вы смеетесь. Я рассердилась:

— Будто не видишь, кто здесь ржет. Фаина скроила серьезнуюмину и гаркнула:

— Как вы мне надоели! Пойду-ка я к психам.

Нюра и Алиса проводили ее осуждающими взглядами, а Лорасказала:

— Фаня действительно очень занята. Спохватившись, онаневпопад добавила:

— Несчастная Карина.

— К ней можно? — спросила я.

— Конечно, — заверила Лора. — Бедняжка нуждается всочувствии.

Я отправилась в палату. Карина лежала бледная и усталая.

— Сонечка, — прошелестела она, — скажи, что ты пошутила,скажи, что Герман никогда Алисе не изменял. Этого я не пере-жи-ву-у.

Она беззвучно заплакала. Громадные слезы, одна за другой,выкатывались из ее прекрасных и грустных армянских глаз. Я рассердилась:

— А ты-то здесь при чем? Герман изменял Алисе, а не тебе. Нетебе!

— Ах, как это было прекрасно! Прекрасно! Как неповторимабыла их любовь! Я думала, что только мне не везет, на них глядя, верила: есть,есть эта чертова любовь! А теперь выходит, что нигде ее нет! Нет! Нет!! Эх,разве ты поймешь, — Карина махнула рукой и зарыдала уже в голос.

Ха! Это я-то не пойму? Я, которая столько лет эту любовьискала, а когда нашла…

А нашла ли? И в самом деле, есть ли она? Любовь эта. Лично явот еще и не пробовала по-настоящему любить. Так по какому праву должна отдругих чего-то требовать?

Я плюнула, рассердилась и ушла. Алиска поплелась за мной.

— Соня, так кто ее отравил? — совсем как Нюра, деловитопоинтересовалась она.

— Никто, сама отравилась, — нервно ответила я.

— А тебя кто отравил?

Я уставилась на Алиску:

— А ты как думаешь? Она пожала плечами:

— Нашла у кого спрашивать.

* * *

Марго встретила нас ворчанием; погибли цветы, ее самыелюбимые. Мы с Алисой вошли в холл и ахнули: везде, где только было возможно,стояли ящички с фиалками. Из нежной бархатистой листвы глазели на настемно-коричневые атласные бутончики.

— Это все, что у нас остало-ось, — скорбно проревела Марго.

— Боже, какая прелесть! — восхитилась я.

— Зачем ты их все сюда принесла? — рассердилась Алиса.

Марго вскипела.

— А если оставлю в оранжерее, — склочно закричала она, —погибнут и эти остатки! Все, как хотите, но больше в оранжерею не пойду. Большеникто не заставит меня туда подняться.

— Почему? — удивилась я. — Наоборот, надо срочно спасатьцветы.

— Там нечистая сила живет, — тыча пальцем в потолок, заявилаМарго.

Поджав губы, она удалилась. Мы с Алисой переглянулись,пожали плечами и остались в холле.

— Надо бы показать Маргушу Фаине, — сказала я. — С мозгами убедняжки полная неразбериха. Как начнет говорить: андроны едут. Набор слов,сплошная абракадабра. Обязательно покажи Маргушу Фаине. И Фаине радость, иМаргуше польза.

— Да, конечно, — согласилась Алиса. — Не у нее однойпроблемы. Разве Карина нормальная?

Мы тут же забыли про Марго и начали обсуждать последнеепроисшествие.

— Почему же травилась Карина? — недоумевала Алиса. — На этотраз ее никто не бросал, и она никого не бросала. Зачем же травиться?

— Карина слишком впечатлительна, — пояснила я. — Натуратворческая, артистка. Женщина с ранимой душой и слабыми нервами. Она не сумелапереварить измены Германа. В ее глазах он был образцом настоящего мужчины,примером верности.

Алиса не согласилась со мной.

— Не верь ни одному ее слову. Все игра, одна игра, — сусмешкой сказала она. — Лучше давай подумаем, кто отравил тебя. Может, Фаина?