Сен-Поль, которого он часто видел при дворе. Окрыленный победой над самим герцогом Бургундским, он хотел свалить и графа де Сен-Поля, но тот не позволил проделать с ним то же самое. Противники сшиблись, и Ла Мэр еле удержался в седле, получив легкую рану на правом плече, а де Сен-Поль рвался дальше, туда, где вздымалось над сражающимися знамя Фландрии. Там и был граф Ферран.

Бой между рыцарями с обеих сторон шел ожесточенный. Разноцветные рыцарские сюрко и попоны дестриеров перемешались, создавая впечатление карнавала смерти. И тут с фланга появились войска барона де Монморанси, шедшие с левого берега на соединение с герцогом Бургундским. Рыцари Монморанси горячили коней, желая скорее рвануться в битву. Там их ждала слава и богатые пленники. Как только колонна конницы перешла через брод, она рассыпалась на берегу. Матьё де Монморанси понимал – лучше ударить сомкнутым строем, подобно его пехоте, что, прикрывшись длинными щитами и выставив копья, лавиной надвигалась на левый фланг союзников. Но Матьё сам был рыцарем и знал, что удержать дворян в строю, заставить каждого из них сравняться с другим и идти вперед, покорными воле одного человека – военачальника, было не реально. И когда рыцари Иль-де-Франса, стараясь опередить друг друга, бросились на врага, барон де Монморанси закричал что было сил свой девиз: «Да поможет Бог первому барону христианского мира!» и, покачивая плюмажем на шлеме, помчался вслед за остальными.

Ла Мэр один из первых понял, что все кончено, и поспешил отступить. И вовремя. Пехота Монморанси в сомкнутом строе ударила по фламандцам. Рыцари Иль-де-Франса завершили окружение. Началась резня. Зажатые со всех сторон, фламандцы крутились на месте, не находя выхода, а те, кто был с самого края, уже гибли под давлением мощных клещей французов. Храбро сражались фламандцы, но уступили силе. Граф Фландрии Ферран, сбитый с коня, раненый, кипя от ярости, сдал свое оружие под блеск направленных на него мечей, а жалкие остатки его войска рассеялись. Хоругвь Фландрии больше не развевалась над полем боя.

Разгромив левый фланг противника, войска герцога Бургундского и графа Монморанси поспешили на выручку центру.

Тем временем в центре дела для французов складывались плохо. Три сотни имперских рыцарей под предводительством Конрада Дортмундского, Оттона Текленбургского, Герхарда фон Рандероде и Карла фон Лихтендорфа атаковали и опрокинули многочисленное пешее ополчение Иль-де-Франса и Нормандии. Затем они расступились и пропустили три с половиной тысячи саксонских пехотинцев, идущих железной стеной во фланговом строе. Рыцари Филиппа ничего не могли поделать против сметающей все на своем пути фаланги и клиньев и в отчаянии врубались в их ряды, проделывая узкие кровавые полосы, и тут же поглощались железным потоком. Закрепляя свой успех, имперские рыцари уже под предводительством императора Оттона устремились прямо к французскому королю.

Сюда в кульминационный момент боя и вынесло Оливье де Ла Мэр. Теперь уже жалеть о своем участии в битве вообще не приходилось: главное – остаться в живых! А это возможно, если сам будешь убивать. Он рубил, не жалея сил, давя упавшего врага копытами дестриера. Его сердце пылало яростью и отвагой. Слепое ожесточение полностью поглотило все его существо, уничтожив все другие чувства. Бледное от природы лицо Оливье стало красным от бившей фонтаном крови после каждого взмаха меча. Он видел недалеко перед собой короля Филиппа и несколько королевских рыцарей, что еще остались со своим государем. Они с трудом отражали натиск саксонской пехоты.

Король Филипп сражался отчаянно. Немецкие пехотинцы падали, сраженные ударом королевского меча, но продолжали лезть в бой. Они окружили короля. Крючьями, прикрепленными к древкам копий, они стащили Филиппа с лошади. Ему нанесли несколько ударов, но толстая тяжелая кольчуга и стальной шлем выдержали. В это время королевский знаменосец Галлон де Монтеньи, опуская и поднимая Орифламму, требовал помощи. Пьер Тристан, разметав своих противников, первым пришел на выручку государю. Он примчался к упавшему королю, спрыгнул с коня и перебил нескольких немцев, находящихся над беспомощным Филиппом. Затем он помог королю подняться и предложил ему своего дестриера. Пока король садился в седло, храбрый Пьер Тристан прикрывал его от вражеских мечей и копий своим мечом и грудью.

Видя, как ловко действует Пьер – его былой товарищ, Оливье залюбовался им и на секунду задумался. Его отделяло от короля какие-нибудь пятьдесят шагов, и жажда мести, возможно, могла быть утолена, но он знал, что рука его не поднимется ни на государя, ни его былых друзей, защищавших Филиппа. Даже ненависть к де Мо исчезла. Оливье все бы отдал сейчас, чтобы оказаться рядом с Пьером Тристаном, Галлоном де Монтеньи, Генрихом де Баром и биться за своего короля до последнего вздоха. Что ж? Не все еще потеряно. Рядом с ним по направлению к королю помчался немецкий граф Карл фон Лихтендорф с тремя оставшимися при нем рыцарями, и Оливье во что бы то ни стало решил остановить его. Заставив коня сделать прыжок, он почти догнал Лихтендорфа, но тут перед ним красной молнией пронеслось древко с Орифламмой и сбило его на землю. Галлон де Монтеньи, не узнав в Оливье своего былого товарища, как ему казалось, предотвратил еще одну опасность, грозящую Филиппу II.

Ла Мэр упал очень неудачно. Он сломал себе левую лодыжку, и его чуть не затоптали еще несколько немецких рыцарей под предводительством Герхарда фон Рандероде. Пытаясь подняться и нащупать рядом с собой выпавший меч, он видел, как отчаянно рубится молодой граф Генрих де Бар сразу с двумя немецкими рыцарями, как Пьер Тристан и еще несколько французов пленяют израненного Карла фон Лихтендорфа. К королю со всех сторон спешила подмога. Войска графа де Монморанси и герцога Бургундского мчались на помощь истекающему кровью центру французской армии. В это время упорные немцы вновь пошли в атаку на короля. Удар правого фланга был ошеломляющим. Немецкие пехотинцы и рыцари во множестве гибли, теснимые французами.

Видя, что вокруг него не осталось сражающихся, Оливье попытался подняться, опираясь на меч. Но неожиданно меч был выбит из его руки, и граф повалился на землю. Кто-то грубо схватил его за шиворот и подставил к горлу кинжал.

– Это ты, малыш Ла Мэр! – услышал он позади себя ненавистный голос барона де Мо. – Я так и знал, что ты будешь сегодня здесь вместе с предателями Франции.

– Я был с ними, чтобы найти тебя! – прохрипел Оливье.

– Ха-ха! А первым нашел тебя я, маленький ублюдок. Что, готов предстать перед королем? Или боишься? Кажется, ты напустил в штаны?

– Заткнись, де Мо! Уверен, ты сам появился рядом с государем, когда опасность миновала, а