– Я только сейчас это впервые осознал...Может, меня так заводило именно то, что я знал: она может умереть в любуюминуту? Я сначала не знал, что ей врачи запретили быть с мужчиной. Но она былатакая страстная, что-то необыкновенное. Думаю, опасность смерти ее заводила, впервую очередь именно ее, а уж потом это передавалось мне. Нам нравилосьбалансировать на самом краю... тем более что мы в плохое и не верили. Мы несомневались, что уж в постели-то нам ничего не грозит! Нас любовь держала. И тызнаешь, врачи говорили, что она реабилитируется на диво быстро. Надо беречьсясильных потрясений, говорили они, а физическая нагрузка – в разумных пределах –ей даже уже показана. Ну, мы и нагружались, конечно... А от потрясений я ееберег. И отец берег. Мы с нее пылинки сдували! Но никто не знал, какую подлянкуподстроит нам судьба!

– Слушай, Гошка, тут разное говорилинасчет твоей девушки, но никто толком ничего не знает, – неловкопроговорил Олег, не удержавшись от того, чтобы не удовлетворить своелюбопытство. С другой стороны, открыл же он душу приятелю? Открыл. Вправетребовать ответной откровенности? Вправе. Ну так колись, Воропаев, давай,рассказывай! – Говорят... ну, словом... это правда, что она умерла отсердечного приступа?

– Так считается, – кивнул Гоша.Помолчал, потом прибавил тихо: – Так считается... Но я-то знаю, что ее убили.

В первую минуту Олега мороз пробрал. Былочто-то в этом голосе... безумное. Но он покосился на изможденное лицо приятеля– и вдруг проглотил всю ту банальщину, которую собирался выпалить, лишь бысгладить Гошины страшные слова. Потому что именно после них между ними инаступила минута наивысшего доверия, и Олег понял, что может наконец сказатьто, во имя чего он и начал этот непростой, может быть, дурацкий, но такойважный для него разговор. Жизненно важный. А может быть, и смертельно.

– Я одному тебе это могу сказать. Нетолько потому, что мы с тобой с пацанов друг друга знаем. Не только потому, чтоты никогда в жизни никому подлянки не только не сделал, но даже и не пожелал.Просто ты... ну, ты с таким столкнулся в жизни, что тебя должно научить понимать... Вот прикинь, ну кому я могу рассказать, что у меня на душе, какой страх?Только тебе. Потому что ты – поймешь .

– Ну, пока я не врубаюсь, что именнодолжен понять , – со вздохом сказал Гоша. – Ты поясни. Если какие-то проблемы,ты не бойся, загружай меня на полную катушку. Потому что я уже не могу большетолько собой жить, только тем, что было и прошло. Нет, оно для меня не прошло иникогда не пройдет, оно навсегда со мной останется, но если я хочу исполнитьто, что должен, мне надо как-то за эту жизнь зацепиться, встряхнуться как-то.Иначе один я просто сдохну, как верный пес, потерявший любимого хозяина...вернее, любимую хозяйку. А мне еще надо пожить – до поры до времени. Так чтодавай, говори!

– А ты не подумаешь, что я спятил?

– Да не похож ты на сумасшедшего, это ятебе точно говорю, – спокойно констатировал Гоша. – Поверь, я знаю.Да, да, знаю. Сам чуть не съехал с катушек. Только тем и удержался, что естьодно дельце... Но товарищей по несчастью просекаю одномоментно. Ты нормальный,нормальный. В чем проблема, говори.

– Проблема в том, – начал Олег,стараясь, чтобы голос его звучал возможно спокойнее, – проблема в том, чтомне кажется... нет, я почти уверен, что моя жена... что Любка намерена меняубить.

Какое-то мгновение Гоша тупо смотрел вперед,потом почесал подбородок и поудобнее откинулся на сиденье.

– Слушай, ты лучше поезжай в какой-нибудьпроулок или в карман, что ли, – сказал он совершенно спокойно. –Разговор, как я понимаю, нам предстоит нервный, еще потеряешь контроль надуправлением... тут-то все Любкины мечты сразу и исполнятся. А заодно и менязагубишь. Я в принципе против смерти ничего не имею, более того – в любуюминуту готов с собой покончить, но только когда свое дело сделаю. Поэтому покамне еще надо пожить. Вот я и прошу: останови машину.

Олег послушно зарулил в проулок,оканчивающийся тупиком: забором вокруг строящегося нового здания. Только сейчасобратил внимание, что у него ощутимо подрагивают руки. А глазастый Гошка просекэто, конечно, куда раньше.

Как только заглох мотор, Воропаев откинулспинку своего сиденья, снял кроссовки и сел, подобрав под себя ноги. Олегпомнил эту его привычку – долго устраиваться поудобнее, прежде чем начатьслушать. Посидев так, он вытянет свои длинные ножищи и упрется ими в лобовоестекло. Потом еще что-то изобразит. Но выслушает все от начала до конца и еслисможет – поможет!

– Теперь давай, – велел Гоша, глядяна него прямо и серьезно. – Говори. Есть предположения, как именно она этосделает?

– Думаю, отравит, – буркнулОлег. – Или инсулинчик в пятку... где-то я что-то такое читал, в каком-тодетективе. Машину вряд ли взорвет, потому что Любка жуткая собственница, доброона курочить не станет.

– Ну ты понимаешь, убить человека, дажеродимого супруга, не так-то легко, – задумчиво сказал Гоша. – То естьнет, убить как раз легко, а вот выйти сухой из воды... Едва ли! Ведь подозренияпадут прежде всего на нее. И она не может этого не учитывать. К тому же естьеще эта твоя Неля. В случае чего ее показания против Любы, ну, насчет того, чтоона устроила всю эту интригу, лишь бы с тобой развестись, а когда не вышло,озлобилась и спланировала твое убийство, – в случае чего показания Нелимогут сыграть очень важную роль. И этого Любка – насколько я помню, она умнаябаба, логика у нее железная и нервы под стать! – не может не понимать.

– Думаю, все она понимает. Поэтому,скорее всего, нас с Нелей она будет убирать вместе, – сказал Олег, итолько теперь его передернуло от запоздалого страха.

Страшным казался даже не предмет разговора,хотя он мог повергнуть в ужас кого угодно. Страшным казались спокойствие исерьезность, с какими этот предмет обсуждался. И это разом сделало егоумозрительные, не вполне осмысленные и осознанные подозрения – скорее,предположения, смутные догадки, нечто на уровне инстинкта! – чем-то вполнереальным и исполнимым. Как смертный приговор, вынесенный в высшей инстанции.

– Что мы можем сделать? – спросилГоша. – Давай просчитаем все возможные варианты. Первый – обеспечить себеалиби на случай вашей смерти, так? Ну, скажем, уехать на вашу дачу в Рекшино, ав это время подослать к вам с Нелей убийц. Или наоборот – отправить вас надачу. Как, есть у нее в знакомых наемные убийцы?