— Почему мне от всего этого дерьмово? — спросил Тим.

— А раньше, когда ты так поступал, то было хорошо? — спросила я.

— Не то чтоб хорошо, но вину я не чувствовал.

— Все бывает в первый раз, — ответила я.

— Нам нужно что-то менять. Не хочу, чтоб с тобой все это повторилось.

— Так от тебя все это зависит. Не хочешь, чтоб я с синяками ходила, так не бей.

— Мне сейчас кажется, что мы зря сошлись, — ответил Тим.

— Хочешь расстаться?

— Нет. Будем менять. Все поменяем, — решительно сказал Тим, протирая ладонями лицо.

— Попробуй, — пожала я плечами.

— Так говоришь, как будто ты мне не веришь.

— Тим, если честно, то хочется все бросить. Сбежать от проблем. Но разве от проблем удастся убежать? Сам подумай, уедем мы в другой город. Но что это изменит? Ты мне все равно не будешь доверять. Будут подозрения, что я тебе изменяю. Будешь мучить и меня, и себя. Когда я буду задерживаться, то я буду встречаться с твоей злостью. Хочешь уехать, то мы переедем в любой город, но ты меня хоть в лесу посели, только со временем начнешь меня к медведю ревновать.

— Возможно, так и будет, — не стал спорить Тим.

— А смысл тогда куда-то ехать?

— На новом месте все может быть иначе.

— Может. У тебя получилось что-то изменить, когда ты уезжал? В итоге ведь вернулся в родной город.

— Мы с тобой в разговорах ходим по кругу, — сказал Тим. — Ты соглашаешься, но при этом одновременно и против. Как так возможно?

— Я женщина, Тим, — усмехнулась я. — Не могу же я тебе в лоб сказать, что ошибаешься?

— Почему?

— Ты начнешь спорить. Мне не поверишь. Мне проще с тобой согласиться, а потом поселить в твоем плане зерно сомнения.

— Не хочешь никуда уезжать?

— Не в переездах дело. Дело в тебе и во мне. Если ты продолжишь мне не доверять, то ничего у нас не получится.

— А как тебе доверять?

— Тим! Или отключи паранойю и прими меня такой, или…

— Расстанемся.

— Нет, — я тихо рассмеялась. — Если боишься, что ко мне кто-то будет приставать, то заканчивай пить и забирай меня после работы на машине.

Тим недовольно посмотрел на меня, но промолчал. А что? Сам виноват. В последнее время он только и делал, что пил каждые выходные. Сам виноват.

Постепенно синяки начали сходить. Вроде и кровить перестала. Я записалась к врачу, но не переживала, что запись должна будет подойти лишь через неделю. Когда я пришла в норму, то разобралась с оплатой за рабочие дни. Зарплату выплатили за вычетом штрафа за невыход на работу, но получилось все равно хорошо. С Тимом мы пока не разговаривали насчет свадьбы. Я так и не могла понять, решил он все перешагнуть и идти дальше или обвинял меня и себя во всех грехах.

Поднимать эту тему я пока не хотела, потому что пока чувствовала себя плохо. Меня мучила постоянная слабость. Еще температура поднялась. Я лечила простуду, но пока она не лечилась. Как ни странно, но у меня пошли заказы на белье из интернет-магазина. Нашлись старые клиенты, которые искали мой закрытый магазин. Потом пошла цепочка слухов. Пошли заказы. У меня после закрытия осталось какое-то количество товара. Остались связи с девчонками из ателье. Пока я восстанавливалась, то решала вопросы с доставкой товара заказчику. Пошли первые деньги.

Тим не был против того, чтоб я продолжала развивать интернет-магазин. Предложил потратить доход на интернет-рекламу. Я пока раздумывала, боясь потратить деньги впустую. Так как все равно лежала на больничном, я изучала рекламный рынок, смотрела на доходы и расходы, взвешивая все за и против. Поиграть с рекламой хотелось, но было боязно.

Обычно Тим отправлял заказы на почту. Я работала чисто с клиентами и ателье. Сделала дополнительный заказ из Китая. Короче, из дома я не выходила, ожидая, когда поправлюсь. Потом Тим нашел халтуру и ему стало не до моих заказов. Пришлось мне выходить на улицу и идти на почту. Я откладывала этот поход до последнего, но все же решилась.

Начало февраля. Оттепель. Под снегом была вода, которая хлюпала под ногами. Я чувствовала, как пот стекает по спине. Мне было страшно. Очень страшно. Казалось, что вокруг одна опасность. Но я надавила на горло страхам и пошла в сторону остановки, чтоб дождаться автобуса.

К удивлению, мир казался странным. Непривычным. В автобусе пахло бензином. От этого запаха кружилась голова. Все же надо было подождать с выходом на работу. Не надо было торопиться. Нужно было подождать.

Ошибки. Одни ошибки в этой жизни. Я шла по ним, не понимая, куда идти. Усталость. Усталость от Тима и отношений. Усталость от настоящего и прошлого. Я старалась держаться. Пыталась все наладить. А теперь устала. Наверное, все накопилось, а я к этому не была готова.

На почте было жарко и душно. Я стояла в очередь и ждала. Мне хотелось побыстрее закончить с посылками, чтоб пойти домой и… Тим был прав. Надо было сделать паузу. Поправиться, подлечиться и там все решить.

Я сдала посылки и с удовольствием вышла на улицу. Там было прохладно, сыро и скользко. Чтоб не упасть, я схватилась за перила. Ноги разъезжались. Голова кружилась. Ноги начали отказывать. Я сама не поняла, как начала оседать, а потом вовсе отключилась.

Скорая помощь. Холодно. Машину трясет. Я лежала на каталке и ничего не понимала. Потом был приемный покой. Нужно было подписать какие-то бумаги. Я подписала их, не понимая, что подписываю. Голова была пустая. Хотелось закрыть глаза. Это я и сделала. Закрыла их, проваливаясь в темноту.

Операция прошла с осложнениями. Требовалось переливание крови. Врачи что-то говорили, а мне было все равно. Какая-то пустота в душе давила на голову. Или голова на душу? Непонятно.

Через пять дней меня перевили в палату. Из-за полостной операции теперь болел живот. Кто-то сказал, что надо ходить. Вот я и выхаживала по коридору, в ожидании анализов. Девчонки в палате все время о чем-то говорили, а я не хотела участвовать в разговорах.

Мне надо было понять, что произошло. Мне говорили, что я каким-то образом забеременела. При том что это было почти нереально при моем изначальном диагнозе. А потом что-то произошло. Организм дал сбой и чуть не отправил меня на тот свет.

Жуткие, страшные диагнозы, подозрения на онкологию и непонятный страх, который сжимал сердце. Я хотела жить. Реально хотела. Можно было столько всего сделать, а тут говорили,