Несколько секунд они гипнотизировали друг друга. Астраханцевсдался первым и ехидно сказал:

– Люда была да сплыла! Вы ее унизили. Ваши друзья приняли ееза уборщицу, хотели выставить из квартиры, а вы стояли и молчали. И это послевсего, что между вами было. Да! Я все знаю, вот так-то.

От этих слов Грушина всего перекорежило, и он запальчивоответил:

– Да ничего вы не знаете! Сегодня утром я отравился тухлымяйцом. Когда началась заварушка с друзьями, я не мог выговорить ни слова. Ямолчал не потому, что мне нечего было сказать, а потому, что терял сознание!

Астраханцев смотрел на него, как пятиглавый змей на доброгомолодца – с прицельным интересом.

– Вы просто обязаны сказать мне, где Люда, – угрожающимтоном завершил свою тираду Грушин.

– Дудки.

– Да я люблю ее, вы, монстр!

– После всего, что вы сделали, вам нет веры.

– Гад вы ползучий.

Больше всего Грушина бесило, что ползучий гад притопываетногой. Он прикинул, что, если кинуться на Астраханцева с кулаками, завяжетсянешуточная драка. И даже если он победит в честном бою и уложит противникапрямым ударом в челюсть, вырвать нужную информацию все равно не удастся.Вернее, это будет сделать еще сложнее. Пришлось идти другим путем.

– Вы же занимаетесь гуманитарной наукой, – воззвал кего профессиональной совести Грушин. – Неужели вся мировая литература непробудила в вас даже капли сочувствия к другим людям? Раз вы профессор, навернякачитали такие прекрасные произведения, как «Дама с собачкой» и «Евгений Онегин»!Неужели даже Пушкин, солнце русской поэзии, не растопил ваше ледяное сердце?!

– Хорошо, что вы заранее предупредили о тухлом яйце, –сказал Астраханцев. – Иначе я подумал бы, что вы издеваетесь.

– Не верю, что вы не скажете мне, где искать женщину,которая мне дороже всех на свете.

– Не скажу.

– Да человек вы или кто?!

– Дело в том, что ваша Люда уехала, – ответилАстраханцев и неожиданно подмигнул.

А потом большим пальцем правой руки указал себе за спину.Грушин сделал большие глаза и одними губами спросил:

– Она тут?!

– И вы вряд ли ее когда-нибудь найдете! – добавилАстраханцев и несколько раз кивнул, причем так выразительно, что у его гостя неосталось уже никаких сомнений в том, что ему открывают путь к счастью.

– Не пытайтесь меня разжалобить. Вы не заслуживаете этойчудесной женщины! – продолжал распинаться Астраханцев, после чегоприблизил к Грушину лицо и прошипел: – Действуйте!

– Нет, я заслуживаю, – петушиным голосом вскричалГрушин. – И сдается мне, что вы – гнусный обманщик! Вы прячете ее тут, усебя!

– Я не пущу вас в свою квартиру! – возвысил голосАстраханцев, делая зверскую рожу и демонстративно отступая в сторону.

– Да кто вас спрашивать-то будет! – парировал Грушин ипинком распахнул дверь, ведущую из прихожей в коридор.

Люда стояла на пороге гостиной, прижав руки к груди, исмотрела на него глазами, полными слез. Увидев ее, профессор задохнулся отсчастья. Он вдруг всей кожей почувствовал, что она принадлежит ему. Что они ужеродные друг другу и, что бы сейчас ни происходило, расстаться им уже несуждено.

– Люда, – сказал он сдавленным голосом. – Люда,прости меня!

– Ты даже не пытался меня остановить! – ответила она,вибрируя, как туго натянутая струна.

– Нет! Что ты! Я бы поскакал за тобой на белой лошади! Но яотравился за завтраком тухлым яйцом.

– Очень романтично, – сказала Люда и засмеялась сквозьслезы.

Ее смех стал для Грушина знаком, и он бросился к ней. Обняли изо всех сил прижал к груди.

– Мне делали промывание желудка, – пожаловался он,целуя ее в волосы и в ухо. – И уколы в разные места. Люда, я чуть не умербез тебя! Я идиот. Прости меня за то, что я наговорил тебе утром. Это быласамая чудесная ночь в моей жизни. Твое тело столь прекрасно...

– Кх-м, – кашлянул за его спиной Астраханцев, которыйдо поры до времени прятался в прихожей. – Я рад, что вы помирились, и свосторгом наблюдал за обязательной программой. Но произвольную программу, ядумаю, вам стоит откатать где-нибудь в другом месте. А также оригинальныйтанец. Грушин, кажется, вы говорили, что у вас поблизости есть квартира?

– Он нас прогоняет, – засмеялась Люда Грушину врубашку.

Ему стало тепло от ее дыхания, и сердце тоже сразусогрелось. Грушин слышал его – слышал, как оно ровно и сильно стучит,подтверждая, что он все сделал правильно.

– У тебя есть здесь какие-нибудь вещи? – спросил он уЛюды.

– Где-то тут... Шляпа и сумочка...

– Тогда давай собираться.

– Мы пойдем к тебе?

– К нам, – тихо ответил он, поймав ее взгляд. – Тыведь согласна остаться со мной навсегда?

Люда снова расплакалась, теперь уже счастливо, слезы стекалипо щекам и исчезали в ее улыбке.

– Только я умоюсь сначала. Прежде чем пускаться вприключения, – сказала она и отправилась в ванную, жарко поцеловав Грушинав губы.

Как только она исчезла, к герою-любовнику подступилАстраханцев и тихо сказал:

– За вами должок, – и многозначительно пошевелилбровями.

– Люба взяла с меня слово, что я ничего вам про нее нерасскажу, – на всякий случай предупредил Грушин.

– Не будьте свиньей.

– Ну, хорошо. У вас тут рядом вокзал, как мне кажется...

– Я взял билет на вечерний поезд до Орехова, – быстросказал Астраханцев.

– У вас отличная интуиция, коллега. Да, и вот еще что. Тут вмоем мобильном появилась новая информация.

Он открыл список контактов и выделил подсветкой нужнуюстрочку. Сунул телефон Астраханцеву в руки и снисходительно наблюдал за тем, скаким жадным восторгом тот переписывает номер Любы.

– Только не вздумайте меня выдать.

– Идите к черту, – буркнул тот. – Она говорила променя хоть что-нибудь хорошее?

– Э-э... Дайте подумать. Я находился под действием лекарств,так что отчетливо ничего не помню... А, вот! Люба призналась, что, когда вы ееобнимали, она была дико счастлива.

– Так и сказала – дико? – Астраханцев изо всех силсдерживал эмоции, но дыхание контролировать не смог – грудь его начала бурновздыматься.

– Именно дико, да. Думаю, у вас есть шанс.

– Почему она сбежала? Узнала про мою жену?

– Разумеется. Заглянула в ваш паспорт. Женщины любопытны,как белки. Вы еще только испугались, что они что-то заметят, а они уже этозаметили.