Отсюда не видно звезд, отсюда не слышно смеха.

Пока тебя не было рядом, я, кажется, сбилась с пути.

Мы все играем всерьез, и я не стану помехой.

Не бойся, я уступаю. Ты волен спокойно уйти.

Димка вскочил с первыми петухами. В прямом смысле этого слова. Когда где-то за домом раздалось заливистое «ку-ка-ре-ку», мой сын сел на постели, некоторое время растерянно моргал, а потом произнес, округлив глаза:

— Петух. Живой. Пойдем скорее его смотреть.

Я со стоном откинулась на набитую соломой подушку и подавила в себе желание объявить о том, что вставать не собираюсь. Димка выбрался из постели и стянул ночнушку.

— Как у девчонки, — пробурчал он то, что я ожидала услышать еще накануне вечером.

Вчера напуганный темнотой он безропотно оделся в то, что я ему дала. Сегодня же он брезгливо оглядел ночную рубашку со всех сторон, прежде чем забросить ее в сундук.

Встав с циновки, я прислушалась к своему телу и с удивлением отметила, что чувствую себя неправдоподобно хорошо для человека, который всю ночь проспал на почти что голом полу. Пожалуй, в моем мире мне не хватало вот этого ощущения: абсолютного физического здоровья.

— У тебя бока от жесткого не болят? — поинтересовалась я у Димки.

Тот основательно ощупал свои бока и сообщил:

— Не-а. Я только есть хочу. Блинчики.

— Я тоже не отказалась бы от блинчиков, — вздохнула я. — Но есть придется то, чем нас покормит тетя Грана.

— Она не тетя. Она бабушка, — со знанием дела пояснил Димка. — Гина, Гая и Грита, которые со мной играли днем, — ее внучки. Значит, она — бабушка.

— Логично, — не стала спорить я. — Тебе вчера было скучно, да? Ты же совсем их не понимал.

— Почему не понимал? — удивился Димка, и мое сердце зачастило. — Мне вечером было скучно. Там девчонки старше, и они выпендры.

— Ты понимал, что они говорят? — негромко спросила я.

— Не все, но они показывали, — охотно пояснил Димка.

Можно было бы списать это все на обычное детское умение объясняться с помощью жестов, но я почувствовала укол тревоги. Какими все-таки силами обладает мой сын?

— Дима, — я присела на корточки и сжала Димкины ладошки. — А ты себя хорошо чувствуешь?

— Есть хочу, и меня комар укусил. Вот сюда, — Димка ткнул себя пальцем в раздувшийся укус в районе виска.

Я подула на припухлость, а потом поцеловала это место. Толку от этого, конечно, не было, но мы с Димкой верили, что ритуал целования поврежденных мест работает.

Одевшись, мы отправились на поиски Граны. Меня смущало то, что мы свалились на голову незнакомой женщине, и она теперь вынуждена нас кормить, поэтому я твердо решила предложить ей посильную помощь. Оставалось надеяться, что она не поручит мне готовить, потому что тогда Альгидрасу придется объясняться, почему у жены его покойного брата руки растут не из того места.

Мысль об Альгидрасе отозвалась болью, и это еще сильнее уверило меня в необходимости осваиваться в этом мире, потому что я не могла позволить себе от него зависеть. Особенно теперь. Ведь, как бы он ни клялся в том, что защитит нас с Димкой, в реальности все сложилось иначе.

Предложить Гране помощь оказалось тем еще квестом. После завтрака я долго показывала жестами, что хотела бы чем-то ей помочь, но Грана сделала вид, что не понимает. Мне оставалось лишь отправиться с Димкой на задний двор и сидеть там в унынии, наблюдая за тем, как он играет с девчонками. Удивительное дело, мой сын уже запомнил отдельные слова на кварском и, кажется, вполне успешно их употреблял. Мне нужно было бы радоваться тому, что он так хорошо вписывается в этот мир, но я не могла не думать о том, что его ждет здесь. Если я пыталась переключиться на другие мысли, чтобы не свести себя с ума тревогой, в памяти всплывало появление Альмиры, и тут уж не понятно было, что лучше: тревожиться о том, что, возможно, никогда и не наступит, или же думать о том, что уже произошло.

Приход Альгидраса я почувствовала сразу. Как в старые добрые времена. Обостренное восприятие, которое благополучно спало в моем мире, здесь вернулось с лихвой. По моему позвоночнику пробежала волна мурашек, хотя он даже не успел подойти.

— Дядя Олег, — радостно вскрикнул Димка и бросился по тропинке к Альгидрасу, который пока еще был скрыт от меня большим кустом.

Я поднялась со ступенек и пошла вслед за Димкой, потому что не могла оставить сына одного. Димка обнимал Альгидраса за пояс, а тот стоял, положив ладонь на макушку сына. Я остановилась, глядя на эту картину. За Димку было обидно до слез. Как долго Альгидрас будет играть в отца, учитывая сложившиеся обстоятельства? Насколько теперь ему это нужно?

Альгидрас поднял на меня взгляд и произнес:

— Доброе утро.

— Доброе, — ответила я, прислушиваясь к его эмоциям, и привычно наткнулась на глухую стену.

Впрочем, прислушалась я скорее по привычке. Определить его настроение сейчас не составляло труда. Он просто светился. Даже взгляд стал иным. И как бы ни было больно это понимать, я вынуждена была признать: за все время знакомства со мной он ни разу не выглядел таким счастливым. Что ж, конец нашей истории оказался неожиданным и не дал мне времени к нему подготовиться. Я медленно выдохнула и призвала на помощь все свои силы. Я справлюсь. У меня просто нет другого выбора.

— Как вам здесь спалось? — этот вопрос Альгидрас адресовал Димке.

— Хорошо, — ответил тот и, задрав голову, сообщил: — А меня комар укусил.

— Да, здесь их много, — вздохнул Альгидрас, убирая руку с Димкиной головы, и улыбнулся сыну.

— Послушай, — я потерла руки, собираясь с мыслями, — мне нужна помощь в общении с Граной.

— Что-то не так? — настороженно спросил он, глядя мне прямо в глаза.

Я едва не расхохоталась. «Конечно, так! О чем речь?!»

— Я не понимаю ни слова из того, что она говорит. Она понимает меня, когда хочет это делать, — я поймала себя на том, что в моем голосе начинают звучать истерические нотки, и постаралась успокоиться.

Альгидрас шумно выдохнул и взъерошил волосы. Выглядел он уже не таким окрыленным, как пять минут назад. Ну да. Там — праздник, а здесь суровые будни и необходимость решать проблемы.

— В общем, для начала я хочу знать, как долго мы с Димкой будем жить у нее.

Димка наконец отлип от Альгидраса и, отступив ко мне, посмотрел на него снизу вверх. Я обняла сына за плечи. Альгидрас посмотрел сначала на Димку, потом на меня и осторожно произнес:

— Я не знаю.

Я растерянно замерла.

— То есть как не знаешь? Ты же можешь это… увидеть, — закончила я, надеясь, что мне не придется пояснять свою мысль при Димке.