– Я уже говорил вам, что обманул ее. О да, сначала ясобирался все рассказать Катрин, однако произошло некое событие, после которогоя… Оно меня поразило, нет, потрясло! Я решил подождать и еще понаблюдать. Темвременем Катрин и сама узнала про молодого любовника Фанни, потому что та непреминула похвастать им перед заклятой подругой. Право, женщин жизнь совершенноничему не учит! – воскликнул он запальчиво, словно бы даже с обидой.

«У нас в стране это называется – наступать дважды на одни ите же грабли, – подумала Эмма, которая, между нами говоря, приложила массуусилий, чтобы Фанни на оные грабли наступила. – Однако Арман не поймет, если ятак скажу. Непереводимая игра слов!»

– Этот молодой человек – Роман – приглянулся Катрин, и онарешила завладеть им. Не могу сказать точно, как это произошло, как они, спозволения сказать, снюхались, однако он бросил Фанни и уехал с Катрин. Думаю,она держит его в своем тайном гнездышке на бульваре Сен-Мишель… ну, там, где напостели черные шелковые простыни.

Он сделал паузу, не отрывая жадного взора от лица Эммы, нота стояла с опущенными глазами, совершенно невозмутимая. Только ноздридрогнули… Но, может быть, ей неприятен запах «Кензо», который оставила послесебя прошедшая мимо девица? В самом деле – жуткие духи, особенно длячувствительного обоняния!

Значит, «Кензо» ей не нравится? Ишь какая! Ничем ее непроймешь.

Ну неужели ничем?

Арман про себя усмехнулся. На самом деле он отлично знал,чем пронять эту каменную статую… если бывают каменные статуи, которые источаюттакое сильнейшее сексуальное притяжение. Куда до нее холодной, важной Венере!Та просто кукла, красивая кукла, а эта…

«Ничего, сейчас ты у меня попляшешь!» – почти с ненавистьюподумал он.

– Роман, ваш… сын… – Пауза между двумя последними словамибыла столь мимолетна, что посторонний человек ее не уловил бы. Однако «статуя»уловила: вскинула глаза на Армана, но тотчас же отвела. Бледные щекипорозовели.

Заволновалась? Еще бы! Почуяла недоброе.

– Ваш сын и не подозревает, с кем он связался. Опасна неКатрин – она хоть и стерва, но довольно безобидная стерва, – смертельно опасенее любовник. Он связан здесь, в Париже, с людьми, которые лоббируют вНациональной ассамблее новый законопроект – о легализации игорного бизнеса встолице и других крупных городах, об открытии целой сети общедоступных игорныхзаведений. Надеются добиться этого не только в нижней палате парламента, но иутвердить в сенате. Причем одновременно добиваются этого две заинтересованныегруппы бизнесменов, которые соперничают друг с другом. Есть мнение, что череданераскрытых убийств и терактов – их рук дело. Полиция пока молчит, не делаетникаких заявлений.

– Ну и при чем ту Илла… то есть Лоран? – спросила Эмма. –Его в чем-то подозревают?

– Нет или пока нет. Он очень осторожен, хитер иподозрителен. Боюсь, он может заподозрить, что Роман – агент его конкурентов,которые пытаются добраться до некоторых опасных тайн Лорана через еголюбовницу. Например, желают добыть какие-то компрометирующие его материалы,поэтому и подсунули Катрин этого мальчика. Очень может быть, что материалы, закоторыми охотятся, касаются российского прошлого Лорана. Какая разница! Лишь быскомпрометировать его, а через него – и те политические силы, которые готовы непросто поддержать новый законопроект, но и обещают поддержку той команде, вкоторую входит Лоран.

«Какая чушь! – подумала Эмма. – Я это знаю, и он это знает.Полуправда. Полувранье… Но чего он добивается? Почему так старается уверить меня,что Роману грозит смертельная опасность? Откуда вдруг такая заботливость?»

– Я не совсем понимаю, чего вы хотите и зачем меня пугаете,– сказала Эмма. – Просматривается такая логика: я должна испугаться, разыскатьРомана и спасти его от Катрин. Но… мне совершенно безразлично, с кем он спит, –это его выбор, в который я не имею права вмешиваться. Лишь бы ему было хорошо иудобно! Мне только непонятно, вы-то ради чего суетитесь? Чтобы Роман вернулся кФанни, что ли? Вы желаете устроить ее личную жизнь? Или ревнуете к нему Катрин?Я ничего не понимаю!

– У меня есть средства вас убедить, – холодно сказал Арман.– Но для этого вы должны зайти ко мне.

Эмма вскинула брови и усмехнулась.

– Да чего вы боитесь? – вскипел он. – Я не собираюсь васнасиловать! – А про себя продолжил: «Это правда. Ты мне сама отдашься, когдаувидишь…»

Эмма пожала плечами.

– Поверьте! – теперь голос его звучал умоляюще. – Поверьте,это ради вашего же блага!

– Да почему вы заботитесь о моем благе?!

– Я люблю вас.

Оба остолбенело уставились друг на друга: он – потрясенныйтем, что сказал; она – ошеломленная тем, что услышала.

– Пойдемте, прошу вас! Клянусь, я не причиню вам вреда. Нухорошо, если вы меня боитесь, позвоните кому-нибудь… этому вашему Роману,друзьям, если они у вас есть, в полицию, что ли… назовите мой адрес, скажите,что, если через час от вас не будет вестей, пусть приедут, пусть примчатся савтоматами, в бронежилетах, с гранатами со слезоточивым газом… Ну, я не знаю! –развел он руками.

Эмма молча смотрела на него. О какой любви он говорит?!Опасность! Опасность! Она чувствовала опасность, исходящую от этого человека.

Что делать? Не у кого спрашивать совета! Ох, ну почему,почему Эмме всегда в этой жизни приходится рассчитывать только на себя! Кончитсяли это когда-нибудь?

Неизвестно, как поступит Арман, если она откажется…

Эмма опустила взгляд и встретилась глазами со Шьен. Собаканесколько раз ударила хвостом по мостовой и встала. Потянулась…

– Хорошо, – сказала Эмма неожиданно для себя самой. –Идемте. Который дом? Вон тот?

И пошла, слыша за спиной торопливые шаги Армана, который отнеожиданности замешкался было, а теперь бросился догонять ее.

* * *

– Хотела бы я понять, – лениво протянула Катрин, – чего тебеот меня нужно? – И длинно зевнула, уютно приоткрыв алую шелковую пасть.