и прямо, в зной и пургу.

Веселей, ребята, выпало нам

строить путь железный, а короче — БАМ.

Голос у мужчины был довольно приятный. Он пел спокойно, ровно, без надрыва, не забывая время от времени бросать взгляды на сидевших перед ним людей и кивать им, призывая подпевать. Зрители — все люди явно пенсионного возраста — кивали в ответ, улыбались, кто-то тихонько притоптывал, а некоторые действительно пробовали подтягивать слова песни.

И сквозь туманы, и сквозь года

до океана помчат поезда.

Веселей, ребята, выпало нам

строить путь железный, а короче — БАМ.

Закончив петь, гитарист ударил в последний раз по струнам и поклонился захлопавшим зрителям.

— Спасибо. Спасибо большое, — кивал он с усталой улыбкой.

— Только, кажется, у неё название было просто «Строим БАМ», без «мы», и пели её, как я помню, «Самоцветы», — вставая со стула, сказала ярко накрашенная, загорелая до черноты, морщинистая женщина в широкополой пляжной шляпе.

Гитарист пожал плечами:

— Вполне возможно. В то время одну песню могли разные группы исполнять: «Пламя», «Самоцветы», «Веселые ребята», «Лейся, песня»… Просто аранжировки немного отличались.

— Я помню, эту песню ещё «гимном БАМа» называли, — закивала другая женщина в больших роговых очках и длинном, до пола, цветастом платье. — А вообще-то — да, хорошие песни тогда были, не то что сейчас. Ерунду всякую поют, бормочут чего-то, а чего, и не поймешь. И ругаются, и матерятся со сцены, — и она сердито замотала головой.

— Ой… и не говорите, — женщина в пляжной шляпе тоже нахмурилась и махнула рукой. — Всё развалили, всё… Ни песен, ни музыки хорошей не стало. А раньше другое дело было, — улыбнувшись, она кивнула гитаристу. — Спасибо вам большое за выступление, как в молодости побывали.

Тот улыбнулся в ответ:

— Вам спасибо, что пришли. Всего вам доброго и хорошего отдыха.

— Спасибо, спасибо…

Когда все потянулись к выходу, а гитарист стал укладывать инструмент в старый потертый кофр, к нему вразвалку подошел грузный, с большим выпирающим животом, мужчина, который до этого всё выступление молча сидел на стуле с краю.

— А я вас сразу узнал, — тяжело дыша, произнес он грубоватым баском. — Я ещё два года назад вас слушал.

— Да? — улыбнулся гитарист. — Ну что ж, я рад.

— Только в другом месте это было, в «Чайке» я тогда отдыхал.

Не зная, что ответить, музыкант чуть пожал плечами:

— Угу.

— И вы тогда, кстати, те же самые песни пели. Я думал, вы хоть сегодня что-нибудь новенькое споете, а всё то же самое опять.

Гитарист немного смутился и виновато развел руками:

— Так, наверное, совпало. Просто у меня есть подборка именно ретро песен, и я время от времени с ними выступаю. Ну и сегодня вот…

— Да? А я уж думаю — ну, мужик, даёт, одно и то же каждый раз шпарит.

— Да нет… нет, конечно же, — гитарист смущенно переступил с ноги на ногу и посмотрел по сторонам. — Совпало так…

— Ну ладно, счастливо тогда, — толстяк протянул потную ладошку.

Музыкант пожал руку и кивнул:

— Спасибо, вам всего хорошего.

Уложив гитару в кофр, он сел на стул и с силой потер глаза. В последние дни они не давали ему покоя. Знакомый врач из одного санатория говорил, что это нервное, что-то наподобие тика. Что ж, вполне возможно… Кстати, он замечал, что этот тик проходил, если он «выпивал». Причем, не рюмку-две, а больше — грамм триста, а то и все четыреста чего-нибудь покрепче. И самое неприятное во всём этом было то, что именно пить-то ему вовсе и не хотелось, но без алкоголя проявления тика становились со временем всё сильней и сильней. А после выпивки тик пропадал, и недели три-четыре он чувствовал себя в этом плане вполне нормально, но потом всё начиналось заново.

Поднявшись, музыкант энергично тряхнул головой, взял свой кофр и, выйдя из конференц-зала, пошел по коридору к двери с табличкой «Арт-директор».

— Ну что? Всё? — плотный лысый мужчина с пышными усами, сидевший за небольшим письменным столом перед ноутбуком, поднял на гитариста глаза, когда тот вошел в кабинет.

— Всё.

— Сколько народу сегодня было?

— Да сколько… Сколько их всегда бывает? Человек пятнадцать от силы.

Гитарист прислонил кофр к стене.

— На вот, держи, — мужчина достал из выдвижного ящика стола и протянул музыканту свернутый лист бумаги, закрытый скрепкой.

— Сколько тут?

— Как обычно, — пожал плечами арт-директор и снова повернулся к ноутбуку.

— Слушай, Петрович, может, добавить уже пора? Цены‑то, как на дрожжах на всё растут, а на эти деньги уже только раз в магазин сходить можно и всё.

— Анатолий, ну ты как маленький, прямо. Где я тебе больше возьму? Если бы мы с этих отдыхающих за твои концерты деньги брали, тогда и разговор был бы другой, а так… Галочку только поставить, что мероприятие провели, вот и всё. Да чего я тебе рассказываю, первый год, что ли…

— Вот именно, что не первый, а деньги всё те же. Петрович, ну поговори с главным, пусть хоть процентов двадцать накинет. Ваши-то цены каждый год растут, да не один раз. В «Светлане» с «Чайкой» и то больше платят.

— Толь, ну так пой у них, ёлки-палки, — арт-директор опять посмотрел на гитариста.

— Я и так пою, но каждый день ведь не будешь у них петь, сам понимаешь. Всё равно, самое частое раз в две недели.

— Ладно, Толь, хорош… Завязывай этот гнилой базар, — усатый поморщился и махнул рукой. — Ну правда, сколько можем, столько и платим.

Гитарист развернул лист бумаги и, взяв деньги, сунул их в карман брюк.

— В подземном переходе и то, наверное, больше зарабатывают, — тихо пробормотал он себе под нос.

— Чего? — снова оторвался от ноутбука хозяин кабинета.

— Ничего, так я…

Взяв кофр, Анатолий буркнул «пока» и вышел прочь.

Настроение было не очень. Оно всегда у него портилось после того, как он получал деньги за свои выступления. Конечно, в целом за месяц он наскребал сумму, позволявшую жить более-менее нормально, но это — в целом. А если посмотреть, сколько ему платили за одно выступление, то, действительно, было до обидного мало. Поэтому-то и приходилось ему чуть не каждый день выступать в дюжине разных санаториев, пансионатов и домов отдыха, обходя их по кругу один за другим. Да и уставать он стал в последние годы значительно больше, словно села батарейка, дававшая ему силы и энергию раньше.

Выйдя на улицу, Анатолий посмотрел на клонящееся к горизонту августовское солнце. Погода была хорошая, и в голове мелькнула мысль: «Может, искупнуться немного? А то на море живу, а нынче всего-то