– Я сейчас буду у тебя, – выдохнул Эдуард в трубкуи бросился к выходу из столовой.

– Что случилось? – крикнул ему вслед Бабкин.

Эдуард Гольц обернулся в дверях.

– Мальчика похитили, – сказал он негромко. –Тимофея.

Тимофея похитили самым банальным способом – унесли черездырку в заборе. Когда Бабкин увидел ее, он только пожал плечами, подумав: «Нуда, и в самом дорогом садике найдется дырка в заборе. Дырка есть всегда, надотолько знать, где ее искать». Человек, похитивший мальчика, знал. В дальнейчасти территории угол зарос кустарником, который давно не прореживали. Веточкиуже покрылись маленькими клейкими листочками. И за кустами в сетке была стараядыра с рваными краями. Оперативники, очень быстро появившиеся по вызову,обнаружили следы и маленькую шапочку, в которой Наташа опознала шапку Тимоши.Выяснилось, что воспитательница повела детей гулять вечером, перед приходомродителей. Когда именно исчез мальчик, она не могла сказать, но обнаружилосьэто за полчаса до прихода Наташи. Сначала обыскали всю территорию, думая, чтомалыш просто спрятался, но нигде его не нашли.

До тех пор, пока милиция не обнаружила свежие следы узабора, Эдик надеялся, что с Тимом не случилось ничего страшного, но теперьнадежда исчезла. Он посмотрел на жену. Наташа стояла очень бледная, с крепкостиснутыми губами, но выражение лица у нее было на удивление спокойное. «Какаяона молодец! – пораженно подумал Эдик. – Какая же она молодец!» Оншагнул к ней и обнял жену за плечи.

– Ната, мы его найдем, – пообещал он. – Ятебе обещаю, что с ним все будет в порядке.

– Да, – неожиданно ответила Наташа. – Я знаю.С ним все хорошо, я чувствую. Главное, чтобы они его не очень испугали.

– Кто – они?

– Те, кто его похитил. Я не знаю, сколько их, можетбыть, один. Но с Тимом ничего не случится. Я знаю.

Эдик крепко обнял ее и взял за руку. Рука у Наташи недрожала.

Вечером все телефоны в доме были установлены на полнуюгромкость. Ждали звонка от похитителей, но его не было. Эдик регулярно проверялпочту – безрезультатно. Оставив Наташу сидеть в комнате Тима, он спустилсявниз. В гостиной около окна сидела Евгения Генриховна с очень прямой спиной.Эдик застыл в дверях, глядя на мать, и ему пришло в голову, что она, должнобыть, тоже очень привязалась к ребенку.

– Мама, – негромко позвал он. – Мама, всебудет хорошо.

Евгения Генриховна обернулась, и его поразило выражение еелица со скорбной складкой, пролегшей возле рта, и словно почерневшими глазами,и без того темными.

– Знаешь, Эдя, – отрешенно сказала она, глядякуда-то в сторону, – последние несколько месяцев мне часто снится один итот же сон. Как будто бы я ночью, неизвестно почему, оказываюсь в реке. Водахолодная, течение очень быстрое, и я пытаюсь плыть к берегу, потому что иначеутону. Сначала я плыву вправо, потом влево, и меня не очень сносит. Да, да, то,что меня почти не сносит, особенно хорошо помню. И я радуюсь, Эдя, потому чтоочень хочу добраться до берега. А его все нет и нет. И я вдруг совершеннонеожиданно понимаю, что река без берегов. Понимаешь, я плыву, а вокруг однарека. И никаких берегов.

Евгения Генриховна опять отвернулась к окну. Эдик подошел кматери, хотел обнять ее, но нежности не были приняты между ними, и он замер насекунду, пытаясь понять, как ему лучше выразить свои чувства. Ничего непридумав, тихо повторил: «Все будет хорошо», – и почему-то на цыпочкахвышел из гостиной.

Аппаратура, установленная на телефоны, не понадобилась – доследующего утра никто с требованием выкупа так и не позвонил. Наташа с Эдикомуснули под утро: он – на супружеской кровати, она – на диванчике в Тимошинойкомнате. Проснувшись, Эдик спустился в столовую и застал там завтракающихБобровых. Мельком удивился, что последние дни почти не видел родственников, итут же забыл о них – он понял, о чем должен поговорить с матерью.

– Мама, я прошу тебя, – повторил он в третий раз,сидя в ее кабинете. – Смерть Илоны – это ужасно, и найти ее убийцу,разумеется, надо. Но на первом месте для всех нас Тим, понимаешь? Если нанятыйтобой детектив так хорош, как ты о нем говоришь, пожалуйста, давай привлечемего. Мы разыщем Тима, и он опять примется за свое расследование. Пожалуйста,мама!

– Я говорила тебе! – не выдержала и повысила голосЕвгения Генриховна. – Я ведь говорила тебе, Эдуард: отправь их к ОльгеВалерьевне!

– Ты была права, – покорно признал ее сын. –Но я прошу тебя, помоги мне исправить мою ошибку!

– Поисками мальчика занимаются лучшиеоперативники, – устало произнесла госпожа Гольц.

– Так пускай занимается и еще один хороший детектив! Яверю, что он разыщет нашего сына, понимаешь?

– Ты не веришь, ты надеешься.

– Пусть так. Не отнимай у меня хотя бы надежду.

Евгения Генриховна тяжело вздохнула и кивнула. Эдик вскочили выбежал из кабинета.

– Господи, куда нас несет? – прошептала ЕвгенияГенриховна, оглядываясь вокруг в поисках каких-нибудь Знаков. Но мир вокруг неемолчал. Знаков не было.

Узнав о новом поручении, Бабкин только кивнул – он ожидалчего-то в таком роде. Евгения Генриховна и Эдик были абсолютно уверены, чтопохищение ребенка – дело рук Затравы, но Бабкина очень настораживала одна вещь– до сих пор не пришло никакого требования о выкупе или о чем-то подобном. «Нехватало еще, чтобы мальца угробили», – сокрушался сыщик, с сочувствиемглядя на молодую жену Эдуарда Гольца. Приходилось признать, что она держитсялучше всех и рассуждает более-менее спокойно. За свою жизнь Сергей видел людейв самых сложных ситуациях, и, как правило, только некоторые из них проявлялисебя с лучшей стороны. Наталья Ивановна Гольц, безусловно, относилась к ихчислу.

Дом словно застыл, пораженный случившимся. Алла ДмитриевнаБоброва, как и ее супруг, безвылазно сидела в своих комнатах, выходя только кобеду. Ольга Степановна, узнав о похищении мальчика, чуть не потеряла сознание,а потом беспрерывно плакала у себя комнатке, и было очевидно, что повар сейчасиз нее никакой. Между делом, рассказывая Бабкину все, что знала, обедприготовила Наташа – с прежними обедами он, конечно, не мог сравниться, но, навкус Сергея, был вполне съедобным. Семья молча поела и расползлась по комнатам.

Евгения Генриховна закрылась у себя. Мальчик Жора скользилбесшумной тенью по дому, но, наткнувшись пару раз на неприязненный взглядБабкина, исчез и больше не показывался. Старик Бобров утром вылез на крыльцосвоего домика, постоял, заполз обратно, и больше его никто не видел. Эдик сиделоколо телефона в гостиной и не отрываясь смотрел на аппарат. Тот молчал. Вособняке воцарилась тишина.

– Наталья Ивановна, у вас есть какие-то предположения?

Бабкин с Наташей сидели в столовой. По окружавшим их серебристымстенам пробегали тени от качающихся за окном деревьев – день стоял солнечный,но очень ветреный.