— Что я охотно испытаю, мадам, клянусь вам, —заявил шевалье, доставая свой член, который при этой, только что проклюнувшейсямысли, едва не звенел от возбуждения.

— Когда вам будет угодно, — с достоинствомотвечала Жюльетта. — Я готова предложить вам продегустировать свойпродукт. Одну минутку… вот так… если вы желаете, если ваше горло предвкушаетнаслаждение, я к вашим услугам: мой сфинктер уже подергивается…

Шевалье, поймав Жюльетгу на слове, увлек ее в соседнийкабинет, откуда они возвратились минут через тридцать, которых, по всейвероятности, было достаточно, чтобы ознакомить шевалье с наивысшими аспектамипатрицианской страсти, а маркиз посвятил эти полчаса интимному знакомству смного повидавшими ягодицами несчастной Жюстины.

Открылась дверь, и сияющий шевалье закричал с порога:

— И в самом деле, это восхитительно!

— Вы попробовали? — уставился на него маркиз.

— Это был пир, и боюсь, я не насытился. Внутри у нееничего не осталось, клянусь моим дворянством!

— Я просто поражен, шевалье, но мне также страннослышать, что вы только теперь познакомились с этим способом. Сегодня вряд лиможно встретить восемнадцати-двадцатилетнего юнца, который бы не наслаждалсяэкскрементами проституток. Но продолжайте, Жюльетта: меня просто поражает,насколько умело вы возбуждаете наши страсти своими интересными рассказами, апотом успокаиваете их с таким умением и искусством.

— Итак, Мондор отпустил других женщин, затащил меня вукромный уголок и сказал: «Ты божественное создание, но есть еще одна услуга,которую ты можешь мне оказать и от которой я ожидаю неописуемые удовольствия. Яхочу, чтобы ты последовала примеру своих подруг — короче, чтобы ты испражниласьи выложила вот сюда, мне в рот, небесную пищу, которую — молю о томБога! — ты приберегла для меня, и вместе с ней тот сочный нектар, туплоть, которую я только что влил тебе в попку.

Я поклонилась и с достоинством ответила, что мое желаниеполностью совпадает с его собственным.

— Так ты сможешь? — обрадовался он.

— Обязательно, — заверила я его.

— Неужели правда? Ах, прелестное, прекрасноедитя, — забормотал он, — значит, в твоих силах выполнить мою просьбу?Великий Боже, это будет самый мощный оргазм в моей жизни!

Когда мы удалились в маленькую комнату, мой взгляд сразуупал на объемистый сверток, содержащий, как я предположила, нечто, весьманеобходимое для того, чтобы поправить мои денежные дела. И в тот же момент меняохватило неодолимое желание украсть, но как? Я была совсем голая. Куда я спрячусверток? Он был не длинный, но довольно толстый — с человеческую руку толщиной.

— Ваше превосходительство, — попросила я, —вы можете позвать кого-нибудь нам в помощь?

— Нет, — ответил он, — в моих правилахнаслаждаться этим завершающим удовольствием в одиночестве, мои ощущениянастолько сладостны, настолько велико мое желание…

— Тем не менее, — надменно прервала я его, —это не может быть сделано без посторонней помощи.

— Почему, дорогая?

— Никак нельзя, сударь.

— Ну ладно, если так, сходи и посмотри, нет липоблизости кого-нибудь из женщин. Если они еще не ушли, тащи сюда самуюмолодую: ее зад укрепит мой дух, и у меня будет двойной праздник.

Однако я и не подумала двинуться с места и заявила:

— Сударь, я не знаю ваш дом, кроме того, я нерасположена выходить в таком виде.

— В каком виде? Ах да! Тогда я позвоню…

— Ни в коем случае нельзя звонить, вы же не хотите,чтобы я показалась в такой позе перед вашими слугами?

— Но моя помощница где-то здесь, рядом. Я позову ее.

— Нет, она провожает домой девушек.

— Проклятье! — выругался он. — Я не вынесутак долго.

Но все же Мондор вышел и скрылся в соседней комнате, откудамы пришли, таким образом, старый болван оставил меня одну посреди своихсокровищ. Я не раздумывала: в доме Нуарсея меня останавливали достаточно вескиепричины, а здесь, у Мондора, я могла, наконец, утолить сжигавшую меня страсть —могла совершить воровство. Я воспользовалась возможностью и почти в тот самыймомент, когда спина хозяина скрылась за дверью, схватила сверток, быстроскрутила свои волосы в большой пышный шиньон и спрятала туда добычу. Тут жеменя позвал Мондор: девушки были на месте, поэтому я приглашалась в гостиную.Дело в том, что он пожелал разыграть последнюю сцену в тех же декорациях, вкоторых разыгрывались предыдущие. Мы получили необходимые указания и приступилик делу: самая юная из девушек сосала член клиента, и он вливал свою сперму ей врот одновременно с тем, как в его открытую пасть я выдавливала из себя остаткипищи, от чего он приходил в неописуемое возбуждение. Все окончилось удачно,никаких замечаний не было, я оделась и привела себя в порядок, нас ожидали двекареты, и Мондор, более чем довольный, попрощался с нами, щедро одарив каждую.

Вернувшись в дом Нуарсея и уединившись в своей комнате,прежде чем развернуть сверток, я подумала: «Великий Боже, неужели Небесаблагосклонно взирали на то, что я сделала!»

В свертке я нашла шестьдесят тысяч франков в кредитныхбилетах на предъявителя, уже подписанных и не требующих никакого подтверждения.

Когда я прятала свою добычу, меня неприятно поразилокакое-то странное совпадение: я обнаружила, что пока я грабила Мондора, менясамое ограбили — секретер был взломан, и в выдвижном ящике отсутствовали пятьили шесть луидоров, которые я там хранила. Узнав об этом, Нуарсей заверил меня,что это могла сделать только Год. Это была очень хорошенькая девушка двадцатилет, которую приставили ко мне в услужение с первого дня моего пребывания вдоме. Нуарсей часто привлекал ее в качестве третьей участницы наших оргий иоднажды, для развлечения, которое может понять лишь либертен, сделал так, чтоона забеременела от одного из пажей-гомосексуалистов. В ту пору она была на шестоммесяце.

— Год! Неужели вы думаете, что она способна на это?

— Я уверен, Жюльетта. Разве ты не заметила, как онанервничает? И как отводит свои глаза?

После этих слов, не думая больше ни о чем, кроме своегопорочного эгоизма, напрочь забыв о том, что я решила никогда не делать ничегоплохого тому, кто был моим наперсником в распутстве, я со слезами на глазахпринялась умолять Нуарсея арестовать преступницу.

— Я охотно сделаю так, как ты скажешь, — отвечалНуарсей спокойным, лишенным всякого выражения голосом, который я бы навернякаистолковала правильно, если бы не мое возмущение, — однако в этом случаеты не получишь никакого удовольствия от ее наказания. Она на сносях, и судбудет отсрочен, а пока тянется вся эта волынка, плутовка сумеет вывернуться: согласись,что она очень привлекательна.