— Ужасный вы человек! — вскричала я. — Хоть яи жертва ваших пороков, но без ума от них… Я обожаю ваши принципы…

— Я все тебе объясню, Жюльетта, — начал он. —Твой отец и твоя мать…

— Продолжайте, прошу вас.

— Их существование представляло для меня угрозу. Чтобыпредотвратить вероломство с их стороны, мне пришлось пожертвовать ими. И онидруг за другом тихо сошли в могилу. Все дело в особенностях яда… Как-то раз ониобедали в моем доме…

Я не смогла сдержать дрожь — я содрогнулась до глубины души,но продолжала смотреть на Нуарсея флегматичным равнодушным взглядом порочногосущества, в тот момент я еще не осознала, что одновременно с этим взглядомПрирода за один миг испепелила мое сердце и обратила его в камень.

— Чудовище, — повторила я хриплым голосом и потом,медленно произнося каждое слово, добавила: — Твое ремесло ужасно, и я люблютебя.

— Меня, убийцу твоих родителей?

— Какое мне до этого дело? Я смотрю на мир не глазами,а чувствами, и ни одно из них ни разу не затронули те люди, от которых навсегдаизбавило меня ваше злодейство. Услышав вашу исповедь, я возбудилась, я всягорю… Ах, кажется, я сейчас сойду с ума…

— Прелестное создание, — улыбнулся Нуарсей, —твоя наивность, твоя чистая душа, все в тебе противоречит моим принципам, но яотступлю от них и удержу тебя, Жюльетта. Я не , хочу расставаться с тобой. Тыне вернешься к Дювержье, я и слышать об этом не желаю.

— Но, — сударь, ваша жена…

— Она будет твоей рабыней, ты будешь царить в моемдоме, все будут подчиняться твоим приказаниям, тебе останется лить отдавать ихи ждать исполнения. Это правда, что злодейство имеет огромную власть надо мной:все, что носит на себе печать зла, дорого мне. Природа сделала меня таким —презирая добродетель, я все ниже и ниже, даже помимо своей воли, склоняюсьперед злодейством и бесстыдством. Ах, Жюльетта, Жюльетта, подойди сюда, яготов: покажи свой прекрасный зад… Дай мне твою жопу, шлюха, я хочу трахать ее…хочу испустить дух от блаженства, от того, что жертвой моей похоти будет плодмоей алчности.

Я приблизилась, и неожиданно во мне вспыхнула непонятнаясладостная ярость.

— Да, Нуарсей, трахай меня, трахай! Ты — скотина, и я свосторгом отдаюсь убийце своих родителей. Давай, пронзи мою задницу, прочистимое влагалище, выжми из него все соки, потому что слез нет в моих глазах. Моясперма — вот то единственное, что я могу пролить на отвратительный прах своейсемьи, которую ты уничтожил.

Мы быстро разбудили наших помощников. Нуарсей занимался сомной содомией, то же самое проделывал с ним его слуга. Жена его легла на менясверху, обратив к нему свои ягодицы, он кусал и жевал их, он их грыз и терзал,он осыпал их звонкими ударами и делал все это с таким остервенением, что телонесчастной женщины истекло кровью прежде, чем Нуарсей сбросил свое семя.

Как только я обосновалась в его городском доме, Нуарсейвыразил свое неудовольствие по поводу моих выходов на улицу и даже не позволилмне забрать вещи, которые я оставила у Дювержье; на следующее утро онпредставил меня челяди как свою ну, и с того дня я вступила в управлениедомашними делами.

Однако я улучила момент и ненадолго забежала к своей бывшейхозяйке — хотя особого желания видеть ее у меня не было, я не имела намеренияокончательно порвать с ней.

— Милая Жюльетта, — обрадовалась Дювержье, увидевменя. — Как хорошо, что ты пришла. Заходи, заходи, мне так много надорассказать тебе.

Мы закрылись в ее комнате; она горячо расцеловала меня ипоздравила с тем, что мне удалось завоевать благосклонность такого богатого изнатного человека, как Нуарсей.

— А теперь, — сказала она, — выслушай меня,моя милая.

Я не знаю, как ты оцениваешь свое новое положение, но мнекажется, будет большой ошибкой, если ты в новом качестве содержанки собираешьсяхранить верность человеку, который меняет каждый год семь или восемь сотенженщин. Но как бы ни был богат мужчина, как бы хорошо к нам не относился, мыничем ему не обязаны — абсолютно ничем, потому что он делает это ради себясамого, даже если осыплет нас всеми сокровищами Индии. Скажем, он ради насшвыряет золото налево и направо, но почему? Либо из-за своего тщеславия ижелания единолично пользоваться нами, либо из-за ревности, которая заставляетего тратить деньги, чтобы никто не посягал на предмет его страсти. Но скажи,Жюльетта, разве щедрость мужчины достаточная причина, чтобы потакать всем егобезумствам? Допустим, что ему не понравится, если он увидит нас в объятияхдругого, но следует ли из этого, что мы не можем себе позволить такогоудовольствия? Пойдем дальше: даже если ты до безумия любишь мужчину, с которымживешь, даже если станешь его женой или самой желанной возлюбленной, будетполнейшим абсурдом добровольно приковать себя к его постели. Можно в хвост и вгриву совокупляться каждый день и обходиться при этом без сердечныхпривязанностей. Самая простая вещь в мире — любить до потери сознания одногомужчину и до остервенения сношаться с другими: ведь не сердце же ты им отдаешь,а только тело. Самый невероятный, самый изощренный и не имеющий никакогоотношения к любви разврат нисколько тебя не скомпрометирует. Мы ничем неоскорбляем мужчину, когда отдаемся другому. Согласись, что самое серьезное, очем может идти речь в данном случае, — это моральная травма, и что мешаеттебе принять необходимые меры, чтобы он не обнаружил твою неверность, чтобы унего не было оснований для подозрений? В самом деле, женщина безупречногоповедения, которая случайно дала повод подозревать ее, неважно, будь то еесобственная неосторожность или клевета, да будь она сама святость, — такаяженщина окажется во сто крат виновнее в глазах любящего ее мужчины, чем та, чтонаправо и налево отдает свое тело и трахается до полусмерти с рассвета дозаката, но достаточно умна, чтобы не привлекать внимания к своим делам. Но иэто еще не все. Я утверждаю, что женщина, которая, неважно, по каким причинам,дорожит своим любовником, даже боготворит его, может отдать другому не толькосвое тело, но и свое сердце; любя одного, с таким же успехом она может любить идругого, с кем ей довелось лечь в постель; по-моему, ветреность и непостоянствосильнее всего возбуждают страсти. Есть два способа любить мужчину: умственный ифизический. Женщина может делать из своего мужа идола, а физически и на краткоевремя полюбить молодого бычка, обхаживающего ее; она может выделывать с ним впостели самые невероятные курбеты и в то же время ничем не оскорблять свои умственныечувства к своему кумиру, представительницы нашего пола, которые думаютиначе, — просто идиотки и курицы, топающие прямиком к гибели. Как можнотребовать, чтобы пылкая, темпераментная женщина удовлетворялась ласками толькоодного мужчины? Это же немыслимо, это плевок в лицо Природе, которая находитсяв вечном конфликте с нашими узаконенными понятиями о верности и постоянстве. Атеперь ответь мне, если сможешь, как смотрит здравомыслящий мужчина на этивещи, которые явно противоречат Природе. Смешно и глупо ведет себя тот, ктобоится, что его женщина отдастся другому, кто не позволяет своей возлюбленнойили жене даже пообедать с другим. Такое поведение не только нелепо — онодеспотично: по какому праву человек, не способный сам удовлетворить женщину вполной мере, требует, чтобы она страдала от этого и не искала утешения любымдоступным ей способом? Это чистейшей воды эгоизм, неслыханная жестокость,чудовищная неблагодарность, и любая женщина ежесекундно обнаруживает такиекачества в человеке, который клянется ей в вечной любви; уже одного этогодостаточно, чтобы вознаградить себя за ужасную долю, которую уготовил ей еетюремщик. Но если женщину привязывает к мужчине только материальный интерес, унее еще больше оснований не обуздывать ни своих наклонностей, ни своих желаний;она ничем не обязана деспоту, разве тем только, что тот оплачивает ее услуги,но и здесь она сдает ему свое тело внаем, временно, а когда женщина выполниласвою часть обязательств, она свободна и остальное время вольна делать то, чтоей захочется; чтобы отдохнуть от коммерции, она имеет право наслаждаться так,как подскажет ей сердце. В самом деле, почему бы и нет, если единственное ееобязательство перед своим содержателем имеет физический характер? Любовник илимуж должны понять, что они не вправе рассчитывать на ее сердечные чувства,которых купить нельзя, и господа эти достаточно умны, чтобы относиться к нейкак к объекту сделки. Поэтому, если женщину содержат двое, как это случаетсясплошь и рядом, и она полностью удовлетворяет желания обоих, они не могуттребовать от нее большего. Следовательно, мужчина ждет от женщины недобронравия, а его видимости. Когда верная жена дает повод заподозрить ее визмене, она пропала. А если она совокупляется с целой армией, но никто об этомне знает, — это совсем другое дело! В этом случае она — добропорядочнаядама[46]. Примеров тому более чем достаточно, Жюльетта, и тыочень кстати пришла ко мне, потому что сегодня удобный случай просветить тебя.В соседней комнате находятся пятнадцать женщин, которым предстоят веселыеразвлечения нынче вечером. Посмотри на них внимательно — у каждой своя судьба.Я совершаю большую неосторожность, рассказывая о них, но надеюсь на тебя иделаю это лишь для твоего блага.