class="p1">— Узнал, когда спасал мне жизнь! — Кошечку мучила двойственность. — Сейчас я припоминаю, что сама сказала ему про него, когда мы скрывались от восставших. — И ты знала, что ему все известно, и не предупредила меня! — Отец взялся за голову. — Господи, дочка, почему?

Кошечка сверкнула глазами:

— Я желаю, чтобы он остался жив. Любой ценой. Пусть даже он улетит на нашем звездолете! Как жаль, что я поняла это слишком поздно… Я хотела убить его, спящего в доверчивом неведении, из жалости, но не подумала, что есть другой выход. Из-за своего эгоизма я и на минуту не могла представить себе, что он обретет свободу и перехватит инициативу, сразу став независимее и намного сильнее меня. Я боялась его свободы, ведь гораздо легче и привычнее приказать, чем предоставить вольный выбор. Для меня было проще каждый раз показывать свое превосходство и власть над ним, чем один раз, хотя бы единственный раз сказать: «Ты можешь поступать как хочешь, Эмиль, ведь ты свободен… но, может быть, и я тебе пригожусь, может быть…» Об одном я сейчас жалею: о том, что меня нет сейчас рядом с ним. Я бы могла улететь вместе с ним, если бы меньше думала о своих глупых «хозяйских» амбициях. Почему я сейчас не с ним? Почему? Почему я была так слепа и глуха? — Кошечка заерзала, кусая ногти.

— Ты действительно слепа и глуха! — Лео вскочил и нервно зашагал по комнате. — Какой черт? Скажи, какой черт заставил тебя, такую умную и рассудительную девицу, потерять голову из-за какого-то полоумного мерзавца? Ведь у меня было столько отличных парней, о которых другие девчонки только мечтают! Кто только не клеился к тебе! Нет, ты бросилась в объятия к ничтожнейшему рабу, проходимцу и заговорщику! Ты даже отказалась от реального бракосочетания с благородным капитаном Ричардсоном! А ведь он не просто волочился за тобой, он любил тебя всем сердцем и всерьез собирался сделать тебя счастливой! Он был готов бросить к твоим ногам всю Вселенную! Такая любовь и преданность так редко сейчас встречаются! Сейчас женщины нужны только для развлечения, и никто не заботится о будущем. А какие вещи он тебе дарил! Я твоей матери таких не дарил! Кошечка, ведь твой земляшка — шпион! Он заслан к нам специально, и ты просто одна из его ступенек! Как же ты не понимаешь!

— Я все понимаю! — Кошечка истерично засмеялась. — Я все понимаю, дорогой папочка, я все осознаю! Не будь я такой заносчивой гордячкой, я бы могла сейчас покинуть Джорджию вместе с возлюбленным! Почему я сама не предложила ему улететь? Почему я не с ним?

— Дура! Совсем рехнулась! — Отец покрутил пальцем у виска. — Почему я не с ним, почему я не с ним! Да, слава Богу, что ты не с ним! У него нет и полшанса на спасение! Энергии ему не хватит и на половину пути, приютить или дать недостающее горючее никто не решится, ведь корабль тут же объявят вне закона. Да и лететь, пока хватит энергии, он наверняка не сможет: еще здесь его расстреляют патрульные крейсера — им будет легко попасть, пока он будет ползти на планетарной из системы…

Кошечка перестала смеяться и теперь сидела заломив руки. Только минуту назад ей казалось, что Эмиль вне опасности. Ну, хотя бы не вне опасности, а только сильно рискует, но может и проскочить. Слова отца вмиг разрушили ее надежды, и теперь вместо радости облегчения, смешанной с болью разлуки, осталась только щемящая и безысходная боль разлуки.

Опять завыла сирена. В спальню без стука ввалился стражник.

— Вызывают по стерео, — доложил он.

— Кто? Жандармы? — Старый Лео поморщился. — Что им еще нужно?

— Нет. Это «Счастливая звезда».

— «Счастливая звезда»? — Глаза Лео расширились от удивления. — А, впрочем, негодяй уже, наверное, понял, что его поступок не принесет ему ничего, кроме гибели. Я думаю, что он хочет договориться. Ведь у него в руках наш космический корабль. Ну что ж, поговорим.

И Старый Лео вышел из Кошечкиной спальни. Кошечка поспешила за ним.

— Этот наглец желает разговаривать только с тобой, дочка, — в некотором смущении сказал Лео, выйдя из переговорной. — Понимаю, тебе сейчас будет тяжело говорить с ним. Но, может быть, тебе удастся вернуть нашу «Счастливую Звезду». Пообещай, что мы не выдадим его властям, а там посмотрим… Нажимай на то, что у него нет и полшанса долететь домой. Его догонят патрульные крейсера и расстреляют еще в пределах границ Федерации. Но даже если случится чудо и он улизнет от них, то ему все равно не дотянуть до своих — ресурсов не хватит и на полдороги.

Кошечка задержалась на минуту у двери переговорной. В ее душе творилось что-то невообразимое. Все ее чувства были в смятении. Что она ему скажет? Он, наверное, в отчаянии и растерянности. А может быть, все наоборот? Может быть, он издевательски ухмыльнется, взглянув на нее? Нет, в то, что он хладнокровно использовал ее, она не верит, почти не верит… хотя… В этом сумасшедшем мире может быть все что угодно! Почему он захотел разговаривать с ней? Почему именно с ней, и только с ней? Наверное, он прекрасно осознает свое безвыходное положение. Может быть, он надеется, что она опять спасет ему жизнь. Но ведь она была первой, кто задумал отнять ее у него в это злополучное утро. Может быть, он хочет поторговаться? Ведь космический корабль — это целое состояние, и его гибель из-за какого-то взбунтовавшегося раба не в интересах хозяина. Но тогда он бы вернее договорился со Старым Лео. Или он не надеется на его честность?

Кошечка распахнула дверь и сделала шаг внутрь переговорной. Перед ней было знакомое стереоизображение рубки «Счастливой Звезды». Перед терминалом в капитанском кресле располагался Эмиль. Он сидел неподвижно, выпрямившись и положив руки на подлокотники. Он был по-прежнему в синей одежде техника, и его костюм был привычно безупречен и застегнут на все застежки. Опрятный и подтянутый вид землянина говорил о том, что он отнюдь не чувствует себя не в своей тарелке и не потерял самообладания.

Кошечка переступила с ноги на ногу, не зная, с чего начать, но Эмиль избавил ее от этой проблемы, начав разговор сам. Он поднял на нее взор и, грустно улыбнувшись, сказал:

— Спасибо.

— За что? — Кошечка недоуменно уставилась на него.

— За то, что вы захотели со мной разговаривать.

Его лицо было очень бледным. Чуть выше уха белела повязка — биопластырь, полускрытая волосами. В глазах же, впрочем, как и во