– Помню. За три года он видел меня пьяным целых двараза. Но что о нем говорить! Если я когда-нибудь действительно напьюсь, тогдаэто представление у мистера Бобби будет мне оправданием. Что два раза пьяный,что три – это ведь все равно. Нет, папа, мне обязательно надо участвовать.

– А последнее время вы разыгрывали эти сценки?

– Да. И у нас с Томом здорово получалось. Но с Энди ещелучше. Энди у нас просто талант. Он такие штуки откалывает. А у меня свойномер.

– Что же вы такое делали? – Томас Хадсон продолжалработать.

– Ты не видел, как я изображаю братца-идиотика?Монголоида?

– Нет, не видел. Ну а посмотри теперь, Дэви. –Томас Хадсон отодвинулся в сторону.

– Чудесно, – сказал Дэвид. – Теперь я вижу,чего ты добивался. Когда рыба повисает в воздухе, прежде чем упасть обратно вморе. Папа, а картину ты, правда, мне подаришь?

– Да.

– Я буду ее беречь.

– Их будет две.

– Тогда одну я возьму в школу, а вторая пусть виситдома у мамы. Или ты хочешь оставить ее у себя?

– Нет. Может, маме она понравится. Расскажи, что вы тамеще проделывали, – попросил Томас Хадсон.

– В поездах мы вытворяли бог знает что. Вот уж гделучше всего выходит, так это в поездах. Там самая подходящая публика. Такой,пожалуй, больше нигде не встретишь. Сидят, глазеют, и деваться им некуда.

Томас Хадсон услышал голос Роджера в соседней комнате и сталмыть кисти и прибирать свое хозяйство.

Вошел Том-младший и сказал:

– Ну, папа, как дела? Хорошо поработалось? Можно япосмотрю?

Томас Хадсон показал ему и первый и второй этюды.Том-младший сказал:

– Мне оба нравятся.

– А какой больше? – спросил его Дэвид.

– Оба хороши, – ответил он. Томас Хадсонпочувствовал, что Том-младший торопится и что голова у него занята чем-тодругим.

– Ну, как там у вас, получилось? – спросил егоДэвид.

– Колоссально, – сказал Том-младший. – Еслимы не подведем, то получится замечательно. Там вся компания с яхты, и мы ихздорово разыграли. С мистером Бобби и с констеблем все обговорили до того, какте пришли. Спектакль был такой: мистер Дэвис пьян в стельку, а я егоурезониваю.

– Ты не переигрывал?

– Да что ты! – сказал Том-младший. – Ты бывидел мистера Дэвиса. Он пьянел с каждым стаканом, но постепенно, едва заметно.

– А что он пил?

– Чай. Бобби влил чай в бутылку из-под рома. А для Эндизаготовлена бутылка из-под джина, и в ней вода.

– Как же ты урезонивал мистера Дэвиса?

– Я будто умолял его не пить. Но так, чтобы меня неслышали. Мистер Бобби с нами заодно, только он пьет настоящее виски.

– Тогда надо поторопиться, – сказал Дэвид. –Пока мистер Бобби совсем не окосел. А как мистер Дэвис?

– Замечательно. Он артист, большой артист, Дэви.

– Где Энди?

– Внизу, репетирует перед зеркалом.

– А Эдди тоже будет в этом участвовать?

– И Эдди и Джозеф.

– Они не запомнят, что им надо говорить.

– У них всего одна реплика.

– Одну реплику Эдди еще, пожалуй, запомнит, а насчетДжозефа я сомневаюсь.

– Ему только повторить ее следом за Эдди.

– А констебль посвящён в дело?

– Конечно.

– А сколько там человек в этой компании?

– Семеро, из них две девушки. Одна миленькая, а другаяпросто прелесть. Она уже начала жалеть мистера Дэвиса.

– Ух ты! – сказал Дэвид. – Пошли скорее!

– Как же ты туда дойдешь? – спросил ДэвидаТом-младший.

– Я его донесу, – сказал Томас Хадсон.

– Папа, позволь мне в тапочках, – сказалДэвид. – Я надену тапочки Тома. Буду шагать на наружной стороне ступни.Это совсем не больно и произведет впечатление.

– Ну, ладно. Тогда пойдемте. Где Роджер?

– Они с Эдди перехватили на скорую руку. Пьют за егосценические таланты, – сказал Том-младший. – Уж очень долго он наодном чае сидел, папа.

Ветер по-прежнему дул свирепо, когда они вошли в«Понсе-де-Леон». Люди с яхты сидели у стойки и пили ром. Вид у них былсимпатичный – загорелые, все в белом. Держались они вежливо, сразу подвинулись,освобождая место у стойки. Двое мужчин и девушка сидели с одного ее конца, там,где был автомат, а трое и вторая девушка – с другого, ближе к двери. У автоматасидела та, про которую Том сказал «просто прелесть». Но другая была тоже оченьнедурна. Роджер, Томас Хадсон и мальчики подошли прямо к стойке. Дэвид дажестарался не прихрамывать.

Мистер Бобби взглянул на Роджера и сказал:

– Опять вы тут?

Роджер кивнул с безнадежным видом, и Бобби поставил передним бутылку из-под рома и стакан.

Роджер молча протянул за бутылкой руку.

– Опять пьете, Хадсон? – сказал Бобби ТомасуХадсону. Выражение лица у него было строгое, нравоучительное. Томас Хадсонкивнул. – Пора бы прекратить, – сказал Бобби. – Всему естьграницы, прах вас побери.

– Мне только немножко рому, Бобби.

– Того, что он пьет?

– Нет. Бакарди.

Мистер Бобби налил рому в стакан и подал его Томасу Хадсону.

– Вот, пейте, – сказал он. – Хотя отпускатьвам но следовало бы.

Томас Хадсон выпил стакан залпом, и ром согрел, вдохновилего.

– Еще налейте, – сказал он.

– Через двадцать минут, Хадсон, – сказал Бобби. Онбросил взгляд на часы за стойкой.

Люди с яхты уже начали посматривать на них, но сдержанно, ненарушая приличий.

– А ты, малый, что будешь? – спросил Бобби Дэвида.

– Вы что, забыли, что я бросил пить? – грубоответил ему Дэвид.

– С каких же это пор?

– Со вчерашнего вечера. Память, что ли, у вас отшибло?