– Могу.

– Вот и хорошо.

– В котором часу мне прийти?

– Когда хотите, – сказал Томас Хадсон.

– А к ленчу меня пригласят?

– Безусловно.

– Как здесь славно, на этом острове, – сказалаона. – И как приятно, что все мы такие хорошие.

– Дэвид изобразит вам страшилище, – сказал ейЭнди. – А то он не успел, потому что пришлось кончать.

– Боже мой! – сказала она. – Сколько намвсего предстоит!

– Вы надолго здесь? – спросил ее Том-младший.

– Не знаю.

– А яхта здесь надолго? – спросил Роджер.

– Не знаю.

– Что же вы знаете? – сказал Роджер. – Это япо-хорошему спрашиваю.

– Не очень много. А вы?

– По-моему, вы прелесть, – сказал Роджер.

– О-о! – сказала она. – Благодарю вас.

– Вы здесь еще побудете?

– Не знаю. Может быть.

– Пойдемте-ка лучше к нам, вместо того чтобы питьздесь, – сказал Роджер.

– Нет, лучше здесь, – сказала она. – Здесьтак хорошо.

Назавтра ветер улегся, и Роджер с мальчиками пошли купаться,а Томас Хадсон сидел на верхней веранде и писал. Эдди сказал, что соленаяморская вода не страшна для израненных ног Дэвида, нужно только сразу же послекупания наложить свежие повязки. Работая, Томас Хадсон время от временипоглядывал на море и на пловцов. Он думал о том, выйдет у Роджера что-нибудь совчерашней девушкой или нет, но эти мысли отвлекали его от работы, и он ихотогнал. Трудней было отогнать другую мысль – о том, до чего эта девушка похожана мать Тома-младшего, какой он ее впервые увидел. Впрочем, мало ли девушекумудрялись каким-то образом казаться ему похожими на нее, думал он, продолжаяработать. Он был убежден, что еще встретится с этой девушкой и даже будетвстречаться часто. Это было ясно по всему. Ну что ж, она живописна, и она какбудто славная девушка. А если она ему напоминает мать Томми, тем хуже. Тутничего не поделаешь. Бывало это с ним, не раз и не два – бывало и проходило. Онпродолжал работать.

Он уже знал, что картина будет удачная. Вот с другой, гдерыба должна быть написана в воде, ему придется помучиться. Пожалуй, с нее надобыло начать, подумал он. Но теперь уж лучше довести эту до конца. А той можнобудет заняться после того, как они уедут.

– Давай я перенесу тебя, Дэви, – услышал он голосРоджера. – А то забьется песок, больно будет.

– Хорошо, – сказал Дэвид. – Только сперва яополосну ноги в океане.

Роджер донес его до дому и усадил в кресло у самой двери,выходившей на берег. Когда они проходили под верхней верандой, Томас Хадсонуслышал, как Дэвид спрашивал:

– Мистер Дэвис, вы думаете, она придет?

– Не знаю, – сказал Роджер. – Надеюсь, чтопридет.

– Правда, она красивая, мистер Дэвис?

– Очень.

– Мне кажется, мы ей понравились. Мистер Дэвис, а чтоона вообще делает, как вы думаете?

– Не знаю. Не спрашивал.

– Томми в нее влюблен. И Энди тоже.

– А ты?

– Не знаю. Я так легко не влюбляюсь, как они. Но мне быхотелось увидеть ее опять. Мистер Дэвис, а она не шлюха, по-вашему?

– Не знаю. Непохоже. С чего это ты?

– Томми говорит, что влюблен в нее, но что она, скорейвсего, просто шлюха. А Энди говорит, пусть, ему это не мешает.

– Непохоже, – еще раз повторил Роджер.

– Мистер Дэвис, а эти ее спутники, правда они какие-тостранные?

– Есть немножко.

– Интересно, что они вообще делают?

– А вот она придет, мы у нее и спросим.

– Вы думаете, она придет?

– Придет, – сказал Роджер. – Можешь небеспокоиться.

– Это Энди и Томми беспокоятся. А я влюблен не в нее.Вы знаете в кого. Я вам рассказывал.

– Помню. Она, между прочим, на нее похожа, –сказал Роджер.

– Может быть, она ее видела в кино и нарочно стараетсябыть на нее похожей, – сказал Дэвид.

Томас Хадсон продолжал работать.

Роджер возился с ногами Дэвида, когда она показалась напляже. Она была босиком, в купальном костюме и в юбке из той же материи, а вруке она несла пляжную сумку. Томасу Хадсону было приятно увидеть, что ноги унее так же хороши, как лицо и как грудь, форму которой он вчера угадал подсвитером. Плечи и руки были чудесные, и вся она была коричневая от загара.Никакой косметики на ней не было, только губы подкрашены: они были чудесногорисунка, и ему захотелось увидеть их без помады.

– Вот и я, – сказала она. – Не опоздала?

– Нет, – ответил ей Роджер. – Мы ужевыкупались, но я пойду еще.

Роджер выдвинул кресло на самый пляж, и, когда девушканаклонилась над Дэвидом, ее волосы перевесились вперед, открыв на затылкетугие, короткие завиточки, которые Томасу Хадсону хорошо видны были сверху. Онисеребрились от солнца на загорелой коже.

– Что это у него с ногами? – спросила она. –Бедненький.

– Я стер их до крови, когда тащил из воды большуюрыбу, – сказал Дэвид.

– Очень большую?

– Мы точно не знаем. Она сорвалась.

– Какая жалость.

– Да ну, что там, – сказал Дэвид. – Мы уже изабыли.

– А купаться с этим ничего, можно?

Роджер мазал стертые места меркурохромом. Они были сухие ичистые, только кожа немного сморщилась от соленой воды.

– Эдди говорит, это даже полезно, – сказал Дэвид.

– Кто такой Эдди?

– Наш повар.

– А повар у вас и за врача?

– Он хорошо разбирается в таких вещах, – объяснилДэвид. – И мистер Дэвис тоже сказал, что можно.

– А что еще скажет мистер Дэвис? – спросила онаРоджера.

– Что он рад вас видеть.