– Ах, извините, – сказал мистер Бобби. И самвыпил. – Еще запоминай тут за каждым подонком. Я только об одном прошу:уведите этого Хадсона из моего заведения, у меня тут приличные клиенты сидят.

– Я пью тихо, не буяню, – сказал Томас Хадсон.

– Да уж, будьте любезны. – Мистер Бобби закупорилбутылку, стоявшую перед Роджером, и поставил ее обратно на полку.

Том-младший одобрительно кивнул ему и стал что-то шептатьРоджеру. Роджер уронил голову на руки. Потом поднял ее и показал пальцем набутылку. Том-младший замотал головой. Бобби взял бутылку, откупорил ее ипоставил перед Роджером.

– Допивайтесь до чертиков, – сказал он. –Мне-то что, в конце концов.

Теперь те, что сидели по краям стойки, стали следить за нимиповнимательнее, но по-прежнему сдержанно. Посещение злачных мест было у них впрограмме, по вели они себя сдержанно и вообще казались людьми симпатичными.

Тут впервые заговорил Роджер.

– Этому крысенку налейте, – сказал он Бобби.

– Что будешь пить, сынок? – спросил мистер Бобби уЭндрю.

– Джин, – сказал Энди.

Томас Хадсон старался не смотреть на соседей, но ончувствовал их реакцию.

Бобби поставил перед Энди бутылку и стакан. Энди налилстакан до краев и поднял его, глядя на Бобби.

– За ваше здоровье, мистер Бобби, – сказалон. – Первый раз за весь день пью.

– Пей, пей, – сказал Бобби. – Ты что-топоздно пришел сегодня.

– У него папа деньги отобрал, – сказалДэвид. – Те, что мама подарила ему на день рождения.

Том-младший уставился в лицо Томасу Хадсону и заплакал. Онне пересаливал, не всхлипывал, но смотреть на него было тяжело. Все замолчали,а потом Энди сказал:

– Мистер Бобби, налейте мне еще, пожалуйста.

– Сам наливай, – сказал Бобби. – Горемычноеты дитя. – Потом повернулся к Томасу Хадсону. – Хадсон, – сказалон. – Вот вам еще стакан, и хватит, уходите.

– А я не буяню, зачем мне уходить? – сказал ТомасХадсон.

– Знаю я вас, недолго вы так продержитесь, –грозно сказал Бобби.

Роджер показал на бутылку, и Том-младший вцепился ему врукав. Он сдерживал слезы, он был мужественный, хороший мальчик.

– Мистер Дэвис, – сказал он. – Не надо.

Роджер не вымолвил ни слова, и мистер Бобби опять поставилперед ним бутылку.

– Мистер Дэвис, вам же надо писать вечером, –сказал Том-младший. – Вы же обещали, что будете писать сегодня вечером.

– А как ты думаешь, почему я пью? – сказал емуРоджер.

– Но, мистер Дэвис, когда вы писали «Бурю», вы жеобходились без выпивки.

– Помолчал бы ты лучше, – сказал ему Роджер.

Том-младший был страдалец – мужественный, исполненныйтерпения.

– Я помолчу, мистер Дэвис. Но вы же сами меня просилиостанавливать вас. Может, пойдем домой?

– Ты славный мальчик, Том, – сказал Роджер. –Но мы останемся здесь.

– До каких же пор, мистер Дэвис?

– До самого что ни на есть конца.

– Зачем, мистер Дэвис? – сказал Том. – Ненадо. Право, не надо. Ведь когда у вас уже глаза не глядят, вы и писать неможете.

– Диктовать буду, – сказал Роджер. – КакМильтон.

– Диктуете вы прекрасно, это я знаю, – сказалТом-младший. – Но сегодня утром мисс Фелпс стала вынимать страницы измашинки, а там все вперемежку с музыкой.

– Я пишу оперу, – сказал Роджер.

– Опера у вас получится замечательная, мистер Дэвис. Новам не кажется, что сначала надо дописать роман? Ведь вы же получили под негобольшой аванс.

– Вот ты его и дописывай, – сказал Роджер. –Сюжет тебе известен.

– Сюжет я знаю, мистер Дэвис, сюжет у вас изумительный,но ведь там опять про ту самую девушку, которая умерла в предыдущей вашейкниге, и читателей это может запутать.

– Дюма тоже так писал.

– Что ты к нему пристаешь, – сказал Томас ХадсонТому-младшему. – Сможет он писать после твоих приставаний?

– Мистер Дэвис, подыщите себе хорошую, опытнуюсекретаршу, пусть она за вас пишет. Я слышал, что многие писатели так делают.

– Нет. Не по карману.

– А меня, Роджер, не хочешь в помощники? – спросилТомас Хадсон.

– Хочу. Нарисуй мой роман.

– Вот здорово! – сказал Том-младший. – Папа,ты правда нарисуешь?

– За один день все сделаю, – сказал Томас Хадсон.

– И рисуй кверху ногами, как Микеланджело, –сказал Роджер. – Покрупнее нарисуй, чтобы король Георг мог без очковразглядеть.

– Нарисуешь, папа? – спросил Дэвид.

– Да.

– Прекрасно, – сказал Дэвид. – Наконец-то яслышу толковые слова.

– А это не трудно, папа?

– Кой черт трудно! Может, слишком легко. А какая тамдевица?

– Та самая, про которую мистер Дэвис всегда пишет.

– За полдня ее нарисую, – сказал Томас Хадсон.

– И кверху ногами, – сказал Роджер.

– Нельзя ли без похабства? – сказал ему ТомасХадсон.

– Мистер Бобби, можно мне еще стопочку? – попросилЭнди.

– А ты сколько уже выпил, сынок?

– Всего две.

– Тогда валяй, – сказал Бобби и дал емубутылку. – Слушайте, Хадсон, когда вы заберете отсюда эту картину?

– Покупателей не нашлось?

– Нет, – сказал Бобби. – Она у меня тут всезагромождает. И вообще действует мне на нервы. Забирайте ее отсюда.

– Простите, – обратился к Роджеру один из людей сяхты. – Это полотно продается?

– С вами-то кто разговаривает? – Роджер взглянулна него.

– Никто, – сказал человек с яхты. – Вы РоджерДэвис?

– Он самый.