Подождав малость, Мудрый Глаз заревел снова. Ворон каркнулшепотом:

— Спорим, никто не явится?

— Спорим, — ответил волк азартно. — На что?

— На то, что будешь возить меня всегда, когда явосхочу!

— А если явится?

— Тогда… тогда позволю почесать меня за ухом. Засредним ухом.

Я цыкнул:

— Тихо! Кто-то идет!

Мудрый Глаз тоже прислушивался, на морде и во всей фигурестолько надежды, что мне стало неловко. Затрещали кусты, на поляну вышелмедведь, равнодушно посмотрел на Мудрого Глаза, почесался и пошел себе поопушке. Когда за ним сдвинулись ветви, Мудрый Глаз в тоске и тревоге заревел втретий раз. Заревел настолько мощно, что от напряжения лопнули жилы на висках иалой кровью окропили светло-оранжевую кожу.

— Не придет, — сказал ворон злорадно. — Он жепоумнел, разве не слышали?

— А как же честь? — спросил волк обеспокоено.

Ворон хотел было сказать, куда засунуть честь, но посмотрелна меня и смолчал. Далеко в лесу раздался треск. Взлетели испуганные птицы,треск приблизился, на поляну выскочил могучий разъяренный лось. Налитые кровьюглаза сразу отыскали нашего приятеля. Нагнув рогатую голову, он подозрительноуставился на Мудрого Глаза:

— Что-то ты храбрый слишком… Забыл, что я тебя дваждыбил?

— Дважды не считается, — ответил Мудрый Глазвысокомерно.

— Будет и трижды, — пообещал Дуболом. — Или утебя появились сильные друзья? Я слышал, что через наш лес предназначено пройтикаким-то великим героям, после чего здесь многое изменится.

Мудрый Глаз выпрямился, сказал, грозно раздувая широкиеноздри:

— Я предлагаю тебе оставить этот лес, моих самок… твойприплод я тоже оставлю себе… воспитаю, не беспокойся. За это я оставлю тебежизнь, презренный.

Дуболом расхохотался:

— Так сразимся же!

Земля дрогнула, а деревья задрожали от сухого треска.Сцепившись рогами, они некоторое время ходили по кругу, сперва по часовойстрелке. Потом обратно, это чтоб голова не закружилась, так я понял. Устали,остановились, глядя налитыми кровью глазами друг в друга, пересиливали, шеиналились кровью, стали толстыми и побагровели.

Волк жарко шепнул в ухо:

— Ну стреляйте же, мой лорд!… Стреляйте!

— А который из них наш? — спросил я шепотом.

— А-а-а, да, вы правы, нам бы их пометить, покраситьбы… Даже запах одинаков, братья же…

Я то оттягивал тетиву, прицеливаясь то в одного, то вдругого, то отпускал, не решаясь стрелять наугад, я не священник, которыйуверен в результатах Божьего суда: в кого стрела попадет, тот и виновен. Воронзатих, тоже не может отличить одного от другого.

Огромный лось наконец сбил наземь второго огромного лося.Тот рухнул на колени, морда в крови, с толстых губ срываются наземь хлопьяжелтой пены. Победитель, едва переводя дыхание, прохрипел:

— Ну… вот теперь и третий раз…

Побежденный лось пытался подняться, но ослабевшие ногиразъезжались, он ткнулся мордой в землю.

— Еще… не… все…

— Все! — взревел победитель. — Богатырибьются до трех раз!

Я сделал поправку на ветер, на возможность земного толчка иотклонение на лунную гравитацию, что вызывает морские приливы и отливы, оттянулстрелу за ухо. Бок лося-победителя оказался на расстоянии протянутой руки, и,когда я отпустил тетиву, стрела воткнулась и задрожала у меня перед глазами.

Дуболом взревел трубно. Его огромная рогатая головаповернулась красиво и печально, а в глазах было понимание своей участи. МудрыйГлаз с трудом поднимался, его трясло, раскачивало, ноги разъезжались.

Завидев меня, выходящего из кустов, сказал с упреком:

— Дорогой друг, ты мог бы выстрелить и раньше!

— Если бы вы не были так похожи, — ответил явиновато.

Ноги Дуболома разъехались, он рухнул на колени, потом медленнозавалился на бок. От стрелы виднелся только оперенный кончик. Печальные глазалесного правителя обратились в мою сторону.

— Я слышал предсказания… древние… начертанныестаринными рунами, чертами и резами, а также негасимыми феромонами… что менясразит великий воин… но разве великие убивают из засады?

Я ответил с неудовольствием:

— Лося бьют в осень, а дурака всегда. Сейчас осень…вроде бы… я не нарушил никаких законов. Ты не человек, а дичь. А дичь бьют иззасады.

За моей спиной волк торжествующе взвыл и ухватил вороназубами за крыло. А Мудрый Глаз пробормотал:

— Мне жаль, мой благородный брат, но злые деяния должныбыть наказаны.

Дуболом сказал с трудом, медленно и печально роняя слова:

— Я вел себя недостойно… за что и поплатился. Прими безсуровости моих… жен, не наказывай их. Они вели себя так согласно природе всехженщин… Прими детей моих…

— Приму, — пообещал Мудрый Глаз. — Кто ихразличит, какие из них твои, какие мои. Ты ходил к моей жене, я к твоей. А обамы шастали к новым женам своего батюшки. Прощай, великий брат! Наши споры наземле окончены. Встретимся в Вечном Лесу!

— Прощай, — прошептал Дуболом. — Но про женбатюшки не говори моим… бывшим женам.

— Не скажу, — пообещал Мудрый Глаз. — И детямне скажу. Родители должны в детских глазах быть незапятнанными.

Глаза Дуболома закрылись, а Мудрый Глаз, поблагодарив нас запомощь, галопом вломился в кусты. Недолго мы слышали треск кустов и гулкийтопот: новый лесной властелин спешил вступать в законные права владения лесом.

Ворон сказал сварливо:

— Ну и молодежь пошла! Ни волку здрасьте, ни мне досвиданья… А как же отблагодарить? Всегда ведь благодарят! Волк сказал супреком:

— Помогать надо бескорыстно.

— Еще скажи, — огрызнулся ворон, — анонимно!

— Самая правильная помощь, — согласилсяволк. — Исполненная, как сказал бы наш лорд, истинного благородства.Верно, мой лорд?

Он посмотрел на сраженного, облизнулся, бросил быстрыйвзгляд на меня. Я кивнул, волк тут же вскрыл яремную жилу на толстой шееДуболома. Кровь стала темно-красной, хлестала свободно. Вся поляна оказаласьзалитой горячей дымящейся кровью. Сапоги чавкали, почва здесь оказаласьглинистая, впитывает плохо.

Совместными усилиями оттащили огромную тушу на сухое место.Там я умело надрезал кожу на задних ногах и начал стягивать как чулки. Толстаякожа отделялась с сухим треском. Волк тем временем со сладострастным рычаниемотделял рогатую голову. Когда она рухнула на землю, та вздрогнула, как принебольшом землетрясении. Орудуя ножом, я вскрыл живот, оттуда полезли осклизлыесизые внутренности, из брюха шипело и пузырилось.