Я запустил руку вовнутрь, там все еще тепло, мокро, влажныевнутренности шевелятся, живут, еще не зная, что произошло, жизнь затухает, новсе еще длится, наконец мои пальцы уперлись в горячее и дрожащее, я засунул оберуки по самые плечи, там трещало и рвалось, наконец на свет появилась огромнаяпечень, еще трепещущая, живая, восхитительно вздрагивающая.

Рыча от восторга, мы кромсали ее на огромные ломти и совалив пасти, жрали так, что за ушами трещало. Жизнь возвращалась в наши усталыетела, затем наполнила до ушей. Я снова чувствовал в себе невероятную мощь,снова готов на коня и вскачь, готов от избытка силы встать на уши…

Волк нажрался так, что взрыгивал, сильные толчки раскачивалиего тело изнутри. Я кое-как разжег костер, воткнул в землю две толстые рогатиныс уже острыми концами. Искать в лесу и вырубать их не пришлось, всегдаоказываются под руками.

Вскоре на огне уже жарились крупные ломти темно-красноголосиного мяса.

— Мудро, — прорычал волк счастливо. — Спервапоели, как воины, а теперь поедим мудро и степенно, коротая время за неспешнойерундой, что набрешет ворон.

Полдня проехали без особых приключений, если не считать трехстычек с разбойниками и одного спасенного от стаи львов каравана. Солнце ужеперешло на западную часть неба, когда под алыми лучами заблистал гордый замок,как ни странно — выстроенный в низине. Правда, с трех сторон его защищает рекас обрывистым берегом.

Рогач наддал ходу, любопытный по молодости, глаза блестят,хвост трубой, даже копыта застучали звонче. Ворон полетел вперед, благоразумнонабирая высоту, волк тоже устремился по хорошо укатанной дороге, пугая редкихкрестьян на подводах, обогнал, но потом остановился: решетка ворот медленно исо скрипом полезла вверх, подъемный мост опустился через ров на эту сторону,из-под арки ворот выехало шестеро всадников в блистающих, как солнце, доспехах.

Я проехал мимо волка, бросив коротко:

— Жди пока здесь. Потом видно будет.

— Как скажете, мой лорд!

Всадники выехали на дорогу и остановились плечом к плечу,загораживая дорогу, как к замку, так и вообще дорогу. И хотя дорога почти ничемне отличается от почвы рядом, такая же сухая и твердая, разве что со следамитележных колес, но во мне сразу проснулась и подняла змеиную голову злость. Ктому же чересчур богатенькие буратины: все в прекрасных доспехах, один впозолоченных, остальные в серебряных… нет, посеребренных, чутье подсказывает,что под тонким слоем серебра прочнейшая сталь. На шлемах перья, забралаопущены, у каждого в руке длинное копье. Правда, держат остриями кверху, ноопустить — секундное дело.

У всех с плеч спадают, нет, даже ниспадают роскошные красныеплащи с золотым шитьем.

Кони крупные, могучие, укрыты попонами и даже кольчугами, новсадники, на мой взгляд, мелковаты, субтильны. Передний, что в позолоченныхдоспехах, с ленивой грацией приподнял забрало. Дрожь прошла по моему телу,когда я рассмотрел исполненное гордыни холодное лицо, удлиненное, с выступающейнижней челюстью. Он смотрел на меня с брезгливостью, а когда заговорил, вголосе прозвучало презрение:

— Кто таков?

— Не твое собачье дело, — ответил я грубо. —Если хочешь получить по рогам, только подойди!

Гнев уже раскалил тело, воспламенил кровь и погнал ее пожилам. Ненавижу, когда со мной так разговаривают. Попроси вежливо, я цыпленкууступлю дорогу, но, когда хамло загораживает дорогу… пусть даже незагораживает, но считает себя вправе учинять допрос…

Моя рука как будто сама по себе поднялась к плечу, пальцысомкнулись на рукояти. Я медленно потащил стальную полосу из ножен, мне видноглаза только одного, но, думаю, все шестеро щупают взглядами мои мышцы.

— Ну что, — сказал я еще злее, — кто из вас,придурки, хочет узнать мои анкетные данные?

Они не переглядывались, смотрели только на меня, но мнепоказалось, что как-то обменялись мнениями. Рыцарь в золоченых доспехах сказалтоном ниже:

— Я — герцог Фландрский Королевства Истгаллия. Мызащищаем свой замок. Но если едешь мимо… у нас нет к тебе вопросов.

— Еще бы, — сказал я нагло. — Когда сопли дополу, какие еще вопросы?.. Эй, ребята, вы уже здесь? Не стоит рассматриватьэтот сарай. Для мужчин нет лучше ночлега, чем в лесу под сенью ветвей и поджурчанье ручья.

Единорог мой зло смотрел на коней из замка, явно жаждетподраться, конь героя, даже геройский конь, я похлопал по шее, успокаивая, онвсхрапнул грозно и, подчиняясь движению моего колена, двинулся прямо на них. Явытащил наконец меч. По жилам пробежала молния, я страшно перекосил лицо,вгоняя себя в состояние берсерка… и тут все шестеро поспешно раздвинулись исъехали на обочину. Я как можно более незаметно перевел дыхание, поиграл мечом,словно страшно, ну просто жутко сожалею, что приходится в ножны, никак непролью достаточно крови, чтобы насытить свой лютый нрав варвара-кроволивца.

Мы не проехали и пяти шагов, как сзади раздался все тот жеголос:

— И все-таки… Мне бы этого очень не хотелось, но моягоспожа, королева Корнелия, восхотела изволить пригласить тебя, варвар, наужин.

А второй добавил совсем упавшим голосом:

— И даже соизволила изволить… предложить ночлег. Яоглянулся, помедлил, герцог фыркнул и опустил забрало. Рука его стиснула древкокопья. Я сказал нагло:

— Ночлег?.. Ну, если она не храпит и пообещает нестягивать одеяло…

Я даже сквозь герцогские доспехи ощутил, как он побелел вярости. Копье медленно наклонилось в мою сторону. И герцог, и его коньготовились ринуться на меня, когда второй спутник герцога сказал строго:

— Варвар, нам не нравится, как ты отвечаешь! Я сказалеще наглее:

— Что ж сразу не провякал, что я вам не по ндраву?..Конечно же, приму предложение вашей королевы.

А ворон, летая кругами над головами, нагло прокаркал:

— Если, конечно, не храпит!

Они поехали, взяв меня в полукольцо, это выглядело, как будтоя взят под стражу, но можно считать, что это всего лишь лакеи, что заносят замной хвост на поворотах. Все подняли забрала, я косился на их лица, гнев ужепрошел, зато по телу прокатился холодок. Лица у всех удлиненные,холодно-красивые, как будто все близнец-брат, с гордо приподнятыми скулами,разрез глаз восточный, только сами глаза вдвое крупнее, с не по-мужски длиннымиресницами. Аристократично вырезанные носы, красиво вылепленные губы. Несомневаюсь, что, когда снимут шлемы, уши окажутся удлиненными кверху.

У самых ворот герцог сказал требовательно:

— Сожалею, но, по правилам, чужакам нельзя въезжать внаш замок с оружием.