class="p1">Пока она могла бы назвать только пару недостатков наконец обретенной самостоятельности. Во-первых, ей было немного страшно по ночам, и в этой ситуации на выручку приходил на ладан дышащий телевизор: засыпая под его бормотание, Сабина оставляла его работающим на всю ночь, выставляя таймер выключения часов на шесть утра, когда уже начинало светать. А во-вторых, по выходным и вечерам, когда по какой-то причине она не встречалась с Арманом или с друзьями по колледжу, ее охватывало острое чувство одиночества и тоски по дому, родителям и алма-атинским друзьям. Разумеется, современные средства связи позволяли поддерживать со всеми постоянный контакт и быть в курсе чуть ли не всех событий, происходивших в ее городе и семье, но разговоры по телефону и электронная переписка не могли заменить живого общения с родными и близкими ей людьми, и подчас тоска по маминому теплу и папиным добрым шуткам, по веселым посиделкам с подружками и прогулкам по любимому городу становилась невыносимой.

Сабина подозревала, что в соответствии с одним из непреложных законов бытия нельзя получить все и сразу, нельзя добиться заветной цели, не пожертвовав при этом чем-то другим, порой не менее дорогим и важным. Она понимала, что ради возможности быть с Арманом и учиться в Лондоне ей пришлось оставить горячо любимых родителей, свой дом, проверенных временем друзей, но выбор, каким бы тяжелым он ни был, она все же сделала, и останавливаться было нельзя. Она должна идти вперед, не оглядываясь и ни о чем не сожалея. К счастью, Арман был рядом, и его присутствие помогало ей справляться с нередко возникавшим желанием сдаться, бросить все и, купив билет на самолет, улететь домой, в Алма-Ату, если не навсегда, то хотя бы на время.

Сейчас Арман был для нее всем не только потому, что она искренне и беззаветно его любила. Он был ее ниточкой, ее связующим звеном с той жизнью, по которой она так скучала. Будучи знаком с ее родителями и друзьями, он моментально вникал в суть проблемы, охотно участвуя в обсуждении всех новостей и сплетен, которые до них доходили, потому что прекрасно знал, о ком или о чем шла речь. Он так же, как она, любил Алма-Ату и понимал ее тоску по родным местам, и порой они могли провести весь вечер, делясь воспоминаниями детства и ветреной юности: кто в каком арыке пускал кораблики, кто на какой стройке играл в казаков-разбойников и кто в каком закоулке школьного двора первый раз целовался или курил. Арману, в отличие от ее новых друзей, не нужно было объяснять, как кислит сорванный недозрелым урюк и приятно крошится во рту соленый курт55, как тепло зимой под одеялом из верблюжьей шерсти и прохладно летним вечером в горах, как чудесно провести воскресный день на Капчагае56 и увлекательно высматривать свой дом, поднявшись на Кок-Тобе57. Они с Арманом были, как это принято говорить, из одной песочницы, и это еще больше сближало их на чужбине.

Они виделись практически каждый день и довольно часто – если ни у него, ни у нее не было заданий и проектов – оставались друг у друга ночевать. Иногда Сабина всю неделю жила у Армана, и в такие моменты ей нравилось представлять, что они муж и жена, что это их общий дом и общий, пока еще не приевшийся быт. Как порядочная супруга, она прибирала в квартире, стирала белье, готовила завтраки и ужины, то есть с удовольствием делала все то, чего, в принципе, делать никогда не стремилась. В мечтах о будущем она точно не хотела бы видеть себя домохозяйкой, но сейчас эта иллюзия семейной жизни, эта простая, рутинная работа и забота о любимом доставляли ей массу положительных эмоций. Ее, конечно, озадачивали некоторые бытовые привычки Армана, о которых она узнавала лишь теперь, пожив с ним под одной крышей, но сейчас они ничуть ее не раздражали, более того, казались даже очаровательными. Она почти умилялась, наблюдая, как он забрызгивает пастой зеркало в ванной, бросает на пол полотенца, оставляет в самых экзотических местах тарелки с едой и никогда не выносит мусор. Обычно последствия этого хаоса ликвидировала приходящая домработница, но Сабине было по душе самой ухаживать за возлюбленным, будучи уверенной (о святая наивность!), что, когда они по-настоящему станут мужем и женой, ей удастся в короткий срок его перевоспитать.

Одним словом, рядом с Арманом, как и предвидели ее родители, она действительно ожила, вновь став той энергичной, жизнерадостной девчонкой, которую они так надеялись вернуть. И если бы не тоска по дому, можно было бы без колебаний утверждать, что в эти дни Сабина была безусловно, категорически счастлива и довольна своей судьбой. Арман, учеба, новые друзья, насыщенная культурная и ночная жизнь, бесконечные студенческие сборища и тусовки – этим было заполнено ее существование, и даже беспокойство по поводу все не поступающего предложения руки и сердца от ее возлюбленного было отодвинуто на задний план. Каждый вечер она засыпала с улыбкой на губах и каждое утро погружалась в гущу событий, с замиранием сердца предвкушая, что принесет ей новый день.

* * *

Однако в середине ноября перед Сабиной встал вопрос, явившийся прямым следствием столь кипучей жизнедеятельности. В очередной раз проверив остаток на своем счету, она с пугающей очевидностью осознала, что живет не по средствам. На самом деле она никогда не умела распоряжаться деньгами – до сих пор за нее это делали родители – и теперь, тратя направо и налево, быстро израсходовала бóльшую часть суммы, на которую, как предполагалось, должна была прожить здесь год. Она понимала, что родители, рассчитывая эту сумму, не учли того факта, что Лондон полон соблазнов: сотни кафе, пабов и ресторанов, которые нужно было посетить; десятки торговых центров и несметное количество магазинчиков, в которых каждый раз было сложно устоять и не купить еще одну кофточку, сумочку или сапожки; регулярные вечеринки, дни рождения, новоселья и прочие мероприятия друзей по колледжу, которым нужно было сделать пусть символический, но все-таки подарок. Все это были незапланированные расходы, избежать которых, впрочем, не было никакой возможности.

Кроме того, в последнее время, когда погода поменялась кардинальным образом и больше месяца шли дожди, Сабина часто позволяла себе ездить на такси, приводя сразу несколько доводов в оправдание своего мотовства. Во-первых, в дождливую погоду с пронизывающим ветром ей очень не хотелось мерзнуть и мокнуть под дождем. Во-вторых, когда первоначальная эйфория от жизни на новом месте стала проходить, сдержанно-настороженное отношение