деревне, которым мы пытаемся помочь. Четверо так четверо – по крайней мере есть еще я и Тахир.

– Думаю, я смогу подогнать еще пару человек, – словно в ответ на мои размышления сказал кашмирец. – Из нашей больницы. Только вот есть проблема.

– Еще какая-то проблема?

– Как ограничить выезд и въезд в опасную зону.

– Обычно этим занимаются полиция или военные, – заметила я.

– У нас нет таких ресурсов. Придется мобилизовать здоровых людей из местного населения… Поступим так. В гостиницу возвращаться смысла не имеет, поэтому мы сейчас заедем в больницу. Я поговорю с коллегами, а потом сразу рванем в деревню… Ты смогла дозвониться до Андрэ?

Я покачала головой:

– И до Эжени не смогла – не понимаю, куда она подевалась, ведь ей наверняка сообщили о пожаре!

– Боюсь… – начал Тахир, но, увидев выражение моего лица, замолк. Я и сама понимала, что моя приятельница вряд ли пропала случайно: уже давно ничего здесь не происходит «просто так»! Скорее всего, с ней что-то случилось, и виновата я, ведь это я вовлекла ее в дело, о котором бедная женщина имела весьма смутное представление!

– Я зайду к Иву, – сказала я. – Хочу посмотреть, как он.

На короткое мгновение Тахир нахмурился, но его лоб быстро разгладился, и он кивнул:

– Это правильно. Слава богу, рана оказалась не столь тяжелой, как я предполагал вначале, – потеря крови гораздо серьезнее.

В сухом тоне Тахира я уловила нотки ревности, но не попыталась успокоить кашмирца – пусть помучается. Зачем доказывать, что между мной и Ивом ничего нет? Он по-прежнему влюблен в свою Амели, ведь только обоюдная глупость развела этих двоих, а я… Ив, конечно, красавчик, но с лица воду не пить, как говорят в России. Для любви необходимо нечто большее, чем физическое влечение. Да и о какой любви речь, когда рядом того и гляди скоро разразится катастрофа!

* * *

Войдя в палату, я увидела, что все пациенты на местах, кроме Ива. Его койка была застелена, и мое сердце екнуло: я слишком хорошо знала, что это может значить.

– Мадам, вы в порядке? – участливо спросил мужчина с ногой в лангетке, отрывая взгляд от журнала. – Если вы к этому парню, – он кивнул в сторону застеленной кровати, – то он пошел погулять.

– По… гулять?! – пробормотала я, вспоминая, что еще утром Ив едва мог шевельнуться.

– Я говорил, что не стоит, – закивал мужчина. – Но кто я такой, чтобы он меня слушался, врач, что ли? Да и врача…

Но я уже неслась по коридору, заглядывая в каждый уголок – ни следа Ива. Наконец я добежала до черного входа, ведущего в больничный садик. Там-то, к моему облегчению, и обнаружился Ив, сидящий на скамейке под цветущей жакарандой. При виде меня он радостно улыбнулся.

– Ну ты даешь! – воскликнула я, приближаясь.

– Я уже нормально себя чувствую и вот решил пройтись, а то ноги затекли лежать.

– Ноги у него затекли! – пробурчала я, но сердиться было глупо: если Иву и в самом деле лучше, разве это плохо? Тем не менее, усаживаясь рядом, я добавила: – Рана, между прочим, может открыться, и тогда тебе мало не покажется!

– Врач меня предупредил, – примирительно улыбнулся Ив. – Я ведь не сам сюда пришел – меня проводили… Я осторожненько!

– Осторожненько! – передразнила я. – Ладно, бог с тобой. Только недолго. И потом я сама провожу тебя обратно и уложу, идет?

– С удовольствием! Разве любой мужчина не мечтает о том, чтобы красотка подоткнула ему одеяло? Ну, хватит, лучше расскажи мне новости!

И я рассказала о пожаре в «Биомедике». Потом перешла к заметкам Амели. Ив слушал, изредка прерывая вопросами.

– Значит, они и здесь поспели! – пробормотал он, качая головой. – Что будем делать?

– Ты будешь лечиться, – ответила я. – А мы с Тахиром едем в деревню. Посмотрим, помогают ли антибиотики, которые мы оставили. Теперь я знаю немного больше о «красной лихорадке» и сказала Тахиру, что нам может понадобиться…

– «Красная лихорадка»? – подняв бровь, перебил Ив.

– Надо же как-то называть эту заразу, – пожала я плечами.

– Значит, вы с Тахиром? Похоже, парень разговелся!

– То есть?

– Ну, он же с первого дня смотрел на тебя, как кот на сливки. Я все ждал, когда он осмелится к тебе подкатить…

Я почувствовала, как краска заливает лицо и шею. У меня очень светлая кожа, и я легко краснею, что здорово мешает, когда необходимо скрыть свои чувства. К счастью Ив, вдоволь насладившись моим замешательством, не стал развивать тему, а спросил о другом:

– Ты говорила, что десять лет назад похожая эпидемия уже имела место, так почему от этой болезни до сих пор не нашли лекарство?

– Во-первых, не уверена, что это та же болезнь, – честно ответила я. – Я могу судить о ней лишь со слов очевидцев, но они не специалисты. Понятия не имею, какие врачи занимались тогда лечением, ведь эпидемии официально не было. Если бы я могла с ними побеседовать… И все же мне кажется, что этот вид менингита иной. Не знаю, в мутации ли проблема или верить Амели в отношении искусственного происхождения возбудителя, но в любом случае спросить не у кого и придется искать решение опытным путем. Сегодня я почитаю, что там написал этот твой Лоншар: может, у него найдутся ответы?

– Лоншар намекал на искусственное происхождение исследованных микроорганизмов, – задумчиво проговорил Ив, потирая переносицу. – Но я, честно говоря, отнесся к этому скептически!

– Возможно, напрасно. Но даже если возбудитель тот же, что и десять лет назад, то я могу ответить на твой вопрос об отсутствии вакцины и лечения. Что тебе известно об эболе?

– Это что-то вроде чумы? – неуверенно ответил Ив.

– Это – геморрагическая лихорадка. Так вот, о вирусе известно с тысяча девятьсот семьдесят шестого года, когда его открыли в районе реки Эбола, в Заире. Но на самом деле эбола – не один вирус, а общее название для вирусов рода Ebolavirus, входящих в семейство филовирусов, вызывающих геморрагическую лихорадку. И, несмотря на то что вот уже сорок лет вирус широко известен, вакцины или сколько-нибудь действенного лекарства до сих пор не изобретено. От эболы лечат антибиотиками и заместительной терапией, хотя у специалистов было целых сорок лет на ее изучение! В некоторых случаях антибиотики помогают, но, к примеру, заирский эболавирус имеет высочайшую летальность – почти девяносто процентов!

– Так почему нет вакцины?

– Скажи мне, где болеют эболой?

– В Африке?

– Верно. Конго, Либерия, Заир – не самые богатые страны мира!

– Ты хочешь сказать…

– Я говорю, что фармацевтическим компаниям невыгодно вкладывать деньги в разработку лечения от вирусов, которыми