Битва была проиграна; но Хурин и Хуор, и те, кто уцелел ещеиз рода Хадора, вместе с Тургоном, владыкой Гондолина, еще держались; и Морготне мог захватить Теснину Сириона. Тогда Хурин обратился к Тургону: "Уходи,о король, покуда есть еще время! Ибо в тебе заключена последняя надеждаэльдаров, и пока существует Гондолин, Моргот не забудет, что такое страх."

Но отвечал Тургон:

— Недолго еще будет сокрыт Гондолин, а, будучиобнаружен, неизбежно падет.

И молвил тогда Хуор:

— Но если он продержится хоть немного, из рода твоегоявится надежда для эльфов и людей. Говорю тебе это, владыка, в предсмертныйсвой час; хоть сейчас мы расстанемся навеки, и никогда не увидеть мне большебелых стен твоего града, от тебя и от меня взойдет новая звезда. Прощай!

Маэглин же, сын сестры Тургона, стоявший рядом, слышал этислова и запомнил их; но не сказал ничего.

Тогда Тургон последовал совету Хурина и Хуора, и, собраввсех, кто уцелел из воинства Гондолина, а также всех воинов Фингона, какихможно было собрать, отступил к Теснине Сириона; его военачальники, Эктелион иГлорфиндэль, прикрывали войско справа и слева, так что ни один враг не могобойти их. Люди Дор-Ломина, как хотели того Хурин и Хуор, шли в арьергарде, ибоне желали покидать северные земли и решили, раз уж не суждено вернуться в своижилища, сражаться здесь насмерть. Так искуплено было предательство Ульдора; иизо всех подвигов, свершенных праотцами людей ради эльдаров, более всего славенпоследний бой людей Дор-Ломина.

И так Тургон, прикрываемый Хурином и Хуором, переправилсячерез Сирион, исчез в горах и скрылся от глаз Моргота. Братья же собрали вокругсебя остатки людей из рода Хадора и шаг за шагом отступали, пока не достиглитопи Серех, и путь преградил им Ривиль. Там они стали и не уступали более.

Тогда все войска Ангбанда обрушились на них и запрудили рекутелами своих мертвецов, и окружили остатки воинства Хифлума, как приливокружает скалу. Там, когда в шестой раз закатилось солнце и удлинилась теньЭред Вэтрина, пал Хуор, сраженный в глаз отравленной стрелой, а рядом с нимлегли все доблестные воины рода Хадора; и орки отрубили их головы и сложили изних курган, золотом блиставший в лучах заката.

Дольше всех продержался лишь Хурин. Он отшвырнул свой щит ибился двуручной секирой; и предание гласит, что секира дымилась от черной кровитроллей-телохранителей Готмога, пока не истлела; и всякий раз, убивая, Хуринкричал: " Аурэ энтулува! День настанет вновь!" Семижды десять раззвучал этот клич, но в конце концов Хурин, по велению Моргота, был схваченживым, ибо орки вцепились в него, и руки их не падали даже когда он обрубал их,и орков все прибывало, так что Хурин наконец рухнул, погребенный под ними,тогда Готмог связал его и, осыпая насмешками, уволок в Ангбанд.

Так, когда солнце закатилось за море, окончилась битваНирнаэф Арноэдиад. Ночь пала на Хифлум, и с запада налетела буря.

Велико было торжество Моргота, и все исполнилось так, как они замышлял, ибо люди убивали людей и предавали эльфов, и страх и ненавистьразделили тех, кто мог бы объединиться против него. С того дня эльфы охладелико всем людям, не считая только Трех Родов Аданов.

Владений Фингола более не существовало; сыновья же Феанорабродили, как листья, несомые ветром, войска их были рассеяны, союз распался, иони жили в лесах у подножия Эред Луина, смешавшись с Зелеными ЭльфамиОссирианда, лишенные былой славы и былого величия. В Брефиле, под защитойлесов, все еще обитали немногочисленные халадины, и вождем их был Хандир, сынХальдира, но в Хифлум не вернулся никто, ни из воинства Фингона, ни из витязейХадора; не дошли и вести о судьбе их вождей. Зато Моргот послал туда верных емувастаков, отказав им в богатых землях Белерианда, которых они домогались; онзагнал их в Хифлум и запретил покидать его. Такова была награда им за то, чтопредали Маэдроса — грабить и изводить стариков, детей и женщин племени Хадора.Уцелевшие эльдары Хифлума были угнаны в северные копи и трудились там врабстве; немногим удалось избежать его и скрыться в горах и чащах.

Орки и волки бродили беспрепятственно по всему Северу изаходили все дальше на юг, в Белерианд, добираясь до самого Нан-Татрена, КраяИв, и границ Оссирианда; и не было спасения никому ни в лесу, ни в поле.

Дориаф, правда, уцелел, да и чертоги Наргофронда остались сокрытыми;но Моргота они мало тревожили, то ли потому, что он почти ничего не знал о них,то ли потому, что в черных его замыслах час их еще не пробил. Многие бежалисейчас в Гавани и нашли убежище в стенах твердынь Цирдана, а мореходы междутем, плавая вдоль побережья, донимали врага молниеносными вылазками. Однако наследующий год, с приходом зимы Моргот послал войска через Хифлум и Нэвраст; ониспустились вниз по Бритону и Нэннингу, опустошили весь Фалас и взяли в осадуБритомбар и Эгларест. С собою они привели кузнецов, копателей и огнеделов, а тесмастерили осадные орудия, и, как доблестно ни сражались защитники, стены вконце концов рухнули. Гавани были разорены, башня Барад Нимрас обрушена, аподданные Цирдана большей частью убиты либо уведены в рабство. Многие, однако,взошли на корабль и спаслись морем; и среди них Эрейнион Гиль-Галад, сынФингона, которого отец отослал в Гавани после Дагор Браголлах. С Цирданомуплыли они на юг, на остров Балар и там находили убежище все, кто ни приплывалтуда; держали они также клочок земли в устье Сириона, и множество быстрых илегких кораблей было спрятано там в зарослях и в прибрежных водах, гдетростники густы, как леса.

Когда Тургон узнал об этом, он вновь послал гонцов к устьюСириона и попросил помощи у Цирдана Корабела. По его просьбе выстроил Цирдансемь быстрых кораблей, и они отплыли на запад; но не пришли вести на Балар ниоб одном из них, кроме последнего. Корабль этот долго скитался в море и,возвращаясь, погиб в буре у самых берегов Средиземья; но одного морехода Ульмоспас от гнева Оссэ, и волны выбросили его на берег в Нэврасте. Звался онВоронвэ и был одним из тех, кого Тургон отправил гонцами из Гондолина.

Теперь в мыслях Моргота постоянно был Тургон, ибо из всехего врагов уцелел именно тот, кого он более всего желал пленить, либоуничтожить. Мысль эта тревожила Моргота и отравляла сладость победы, ибо Тургониз могущественного дома Финголфина был сейчас по праву королем всех нолдоров; ктому же Моргот боялся и ненавидел потомков Финголфина, ибо импокровительствовал Ульмо, его враг, а еще из-за ран, что нанес ему своим мечомФинголфин. Из всех его родичей более всего опасался Моргот Тургона, ибоприметил его еще в Валиноре, и, когда бы тот ни оказывался рядом, тень падалана сердце Моргота, предостерегая, что в некие, пока еще сокрытые времена Тургонстанет причиной его падения.

И вот к Морготу привели Хурина, ибо Моргот знал о его дружбес владыкой Гондолина; но Хурин не подчинился ему, а лишь насмехался. Тогдапроклял Моргот Хурина и Морвен и все их потомство, и прирек им темный игорестный жребий, и, выведя Хурина из темницы, усадил его в каменное кресло наодной из вершин Тангородрима. Волей Моргота он был прикован к этому креслу; иМоргот вновь проклял его и молвил так: "Сиди же и любуйся краями, где лихои отчаяние падут на тех, кто любим тобою. Ты осмелился насмехаться надо мной иподвергать сомнению могущество Мелькора, Властелина судеб Арды. Так узри жевзором моим, услышь моим слухом; и не сойти тебе с этого места, пока все непридет к горестному своему концу."