Все его прислужники погрузились в сон, сникли и погасли всеогни; лишь Сильмарили в короне Моргота внезапно вспыхнули сияющим белым пламенем;и под тяжестью камней и короны голова его склонилась, словно была в них всятяжесть мира, его волнений, страхов и желаний, превозмочь которую не в силахбыла даже воля Моргота. Тогда Лутиэн, подхватив свою крылатую оболочку, взмылав воздух, и голос ее хлынул подобно дождю, изливающемуся в бездонные черныеомуты. Она набросила свой плащ на глаза Моргота и навела на него сон, черный,как Внемировая Тьма, где он бродил когда-то. И вот он рухнул, подобносорвавшейся с гор лавине, и, с грохотом скатившись со ступеней трона,распростерся на дне преисподней. Железная корона с фомким стуком скатилась сего головы. Все замерло.

Мертвым зверем лежал на земле Берен; но Лутиэн, коснувшисьего рукой, пробудила его, и он сбросил волчий облик. Затем он вынул из ножен кинжалАнгрист и вырезал из железных тисков Сильмариль.

Берен сжал камень в кулаке, и сияние заструилось сквозьживую плоть, и рука его стала подобна зажженному светильнику; Сильмариль жепокорился его прикосновению и не ожег его. Тогда Берену пришло на ум, что онмог бы исполнить более, чем поклялся, и унести из Ангбанда все три КамняФеанора; но не таков был жребий Сильмарилей. Ангрист сломался, и осколок его,отлетев, задел щеку Моргота. Он застонал и шевельнулся, и все войска Ангбандадрогнули во сне.

Страх охватил тогда Берена и Лутиэн, и они бежали, забыв обосторожности и не сменив облика, желая лишь только еще раз увидеть свет. Никтоне пытался ни задержать, ни преследовать их, но Врата для них были закрыты, ибоКархарот пробудился и в гневе стоял у порога Ангбанда. Прежде чем бегущие моглиего заметить, он увидел их и прыгнул.

Лутиэн была обессилена и не успела усмирить волка. Но Беренметнулся вперед, заслонив ее, и в правой руке он держал Сильмариль. Кархаротзамер, и страх на мгновение охватил его. "Беги, — вскричалВерен, — беги, сокройся, ибо вот огонь, что пожрет тебя и все творениязла!"

Но Кархарот взглянул на камень и не устрашился, и при видепылающего огня в нем пробудился ненасытный дух; и вот, разинув пасть, он сжал вчелюстях кулак Берена и откусил его. Мгновенно его внутренности наполнилисьмучительным пламенем, и Сильмариль опалил его мерзкую плоть. С воем он бросилсяпрочь, и эхо вторило его воплям, мечась в горах, окружавших привратную долину.Так ужасен был он в безумье своем, что все твари Моргота, обитавшие в этойдолине, или, находившиеся на дорогах, что вели в нее, бежали прочь, ибо онубивал все живое, что встречалось на его пути, и вырвался с Севера, несяразорение миру. Из всех бедствий, что когда-либо, до падения Ангбанда, выпадалиБелерианду, ужаснейшим было безумие Кархарота, ибо вызвано оно было мощьюСильмариля.

Берен же лежал без чувств у грозных Врат, и смерть его былаблизка, ибо клыки волка источали яд. Лутиэн губами высосала яд и собраласлабеющие силы, чтобы остановить кровь, хлеставшую из ужасной раны. Но заспиной ее, в глубинах Ангбанда послышался грозный ропот. Пробуждались ордыМоргота.

Казалось, что вот так, отчаянием и гибелью, закончится походза Сильмарилями; но в этот час над краем долины показались три могучие птицы,что мчались на север, обгоняя ветер. Слух о скитаниях и нуждах Берена достигвсех зверей и птиц, да и Хуан просил всех, кто ни встретит его в нужде, прийтиему на помощь. Высоко над владениями Моргота парили Торондор и его витязи и,увидев безумие волка и близкую гибель Берена, они примчались именно тогда,когда мощь Ангбанда вырвалась из тенет сна.

Орлы подхватили Берена и Лутиэн и унесли высоко под облака.Под ними загрохотал гром, взметнулись молнии и содрогнулись горы. Огонь и дымисторглись из Тангородрима, и пылающие громы разлетелись далеко, неся гибельземлям, и трепетали нолдоры в Хифлуме. Торондор же держал путь высоко надземлей, по путям поднебесным, где всегда сияет обнаженное солнце, и бродит лунасреди ясных звезд. Так пролетели они над Дор-ну-Фауглифом, и надТаур-ну-Фуином, и над сокрытой долиной Тумладэн. Не было ни облаков, ни тумана,и Лутиэн, взглянув вниз, увидела под собой подобное белому свету, исходящему изглубин зеленого камня, сиянье Гондолина Дивного, где правил Тургон. Но онарыдала, думая, что Берен обречен; он не открыл глаз, не произнес ни слова иничего не знал об этом полете. Наконец орлы принесли их в Дориаф и спустились вту самую лощину, откуда некогда в отчаянии ушел тайно Берен, покинув спящуюЛутиэн.

Там орлы положили рядом Берена и Лутиэн и вернулись навершины Криссаэгрима, в свои высокогорные гнезда; к Лутиэн же явился Хуан, иони вдвоем выхаживали Берена, как прежде, когда она излечивала его от раны,нанесенной Куруфином. Эта рана, однако, была тяжела, и в ней остался яд. ДолгоБерен был недвижен, и дух его блуждал у темных смертных рубежей, постоянноиспытывая муку, которая гнала его от видения к видению. И вдруг, когда надеждыЛутиэн почти иссякли, он очнулся и увидел над собой листья, заслонявшие небо, иуслышал под листьями нежно и тихо певшую рядом с ним Лутиэн Тинувиэль. И сновабыла весна.

Впоследствии Берен был прозван Эрхамион, что означаетОднорукий; страдание запечатлелось в его чертах. И все же он был возвращен кжизни любовью Лутиэн, и восстал, и вновь они вдвоем бродили в лесах. Не спешилиони уходить из этих мест, что казались им дивно прекрасны. Лутиэн и вовсежелала вечно бродить и не возвращаться, забыв свой дом и род и все величиеэльфийских владений; был вначале счастлив и Берен, но не мог он забыть о клятвевернуться в Менегрот, да и не хотел навеки разлучить Лутиэн с Тинголом. Ибо онверен был закону людей, считая опасным противиться воле отца, разве только вкрайней нужде; казалось ему также неподходящим, чтобы Лутиэн, столь царственнаяи прекрасная, жила всегда в лесу, подобно грубым и невежественнымлюдям-охотникам, чтобы она была лишена крова, почета и тех дивных вещей, чтосоставляю?? наслаждение владычиц эльдаров. Потому он вскоре переубедил ее, и онипокинули бесприютные земли, и Берен вошел в Дориаф, ведя Лутиэн домой. Тогохотела их судьба.

Недобрые дни настали в Дориафе. С тех пор, как исчезлаЛутиэн, скорбь и безмолвие завладели им. Долго разыскивали ее — и все напрасно.Говорят, что именно тогда пустился в скитания Даэрон Песнопевец, и больше никтоего не видал. Это он, прежде чем Берен пришел в Дориаф, создавал для Лутиэнпесни и музыку для танцев; он любил ее и все свои мысли о ней воплотил в своеймузыке. Он стал величайшим певцом к востоку от Моря, и имя его называли дажепрежде имени Маглора, сына Феанора. В бесплодных поисках Лутиэн он прошелстрашными тропами и, перевалив через горы, пришел на восток Средиземья, и таммного веков над темными водами слагал он плачи о Лутиэн, дочери Тингола,прекрасней которой не было в мире.

В то время Тингол обратился за советом к Мелиан, но онаотказала ему, прибавив, что рок, разбуженный им, должен довершить свое дело,ему же остается ждать. Но вот прослышал Тингол, что Лутиэн оказалась далеко отДориафа, ибо пришли к нему вестники от Целегорма и сообщили, что Фелагунд иБерен мертвы, а Лутиэн находится в Наргофронде, и Целегорм хочет взять ее вжены. Разгневался Тингол и выслал соглядатаев, замышляя войну с Наргофрондом; итак узнал он, что Лутиэн вновь бежала и что Целегорм и Куруфин изгнаны изНаргофронда. Тогда он заколебался, ибо сил его было недостаточно, чтобысражаться с семью сыновьями Феанора; но он послал в Химринг, дабы потребоватьпомощи в поисках Лутиэн, раз уж Целегорм ни отослал ее в дом ее отца, ни смогохранить ее.