начал спорить, а я начал считать. Оказалось, что этот сукин сын умеет неплохо бегать.

– Надо было ему в спину пальнуть, – вставил мальчишка Сандерсона.

Юджин гоготнул. Квентин встретился взглядом с Ричем.

– Незаконное проникновение – это серьезно, – согласился Дон. – Но в следующий раз мы вызовем Харви. Ясно?

Юджин хрустнул шеей. Молодым парням не терпелось покончить с работой, обналичить чеки и отправиться по барам в Эврике. Все принялись разбирать пиво.

– Куда, черт возьми, делся Портер? – спросил кто-то, оглядываясь в поисках Дона.

– Мусор ушел искать.

Пит спустился вниз, волоча за собой бензопилу.

– Кто-нибудь, дайте человеку пива, – сказал Юджин. Квентин двинулся было в его сторону, но Пит только отмахнулся. Руки у него сильно тряслись, все тело гудело от напряжения. Юджин прижал упаковку с пивом к груди, вытащил себе банку, последнюю отдал Ричу. Рич вскрыл ее и протянул Питу. Тот нахмурился: он все еще не доверял своим рукам. Да и вообще пить он не очень-то любил. Его отчим сильно пил. Каждый раз выбивал из него всю душу.

Юджин всосал пену.

– Что? Слишком хорош, чтобы выпить с нами пива?

– От него член мягким становится, – парировал Пит.

– Слышал, Рич? Вам, старикам, стоит иметь это в виду, – Юджин отставил банку на капот. – Что, трудно стало с девушками сладить, а, старина?

– Справляюсь, – усмехнулся Рич.

– Да? И как долго у тебя получается справляться, старик?

– Сколько лет твоей дочери? – перебил Пит. – Вроде пятнадцать?

– Я сегодня уже стрелял в человека, Пит, – предупредил Юджин.

Квентин перевел взгляд на Рича. Тот слегка покачал головой. Просто выпускают пар, ничего такого. В груди, правда, поселилось беспокойство.

– Пятнадцать лет – уже достаточно зрелая для того, чтобы размножаться, а? – спросил Пит, хотя он никогда в жизни не приставал к молоденьким девушкам.

Юджин сжал челюсти.

– Если кто-нибудь из вас, кретинов, попробует к ней подойти, я… – Юджин покачал головой, отхлебнул пива.

– Что ты? – не унимался Пит. – Давай, закончи гребаную мысль.

– Да ты бы не знал, с какого конца ей присунуть, даже если бы ее связали и бросили на землю, швед носатый, – вклинился в перепалку Лью. – Лучше ответьте, придурки, что делает баба, которая не любит оральный секс? – Лью окинул взглядом присутствующих. – Молча проглатывает обиду.

Юджин передернул плечами, сделал еще глоток пива.

– Ты эту шутку уже двадцать лет рассказываешь, – скривился Пит.

– И она все еще уморительная. А теперь скажите: что самое лучше в сексе с двадцативосьмилетними? – Лью подождал. – Их двадцать.

Юджин подавился пивом, вытер подбородок тыльной стороной ладони, покачал головой.

– Господи, Лью. Да что с тобой, черт возьми, не так?

– Это же шутка.

Подошел Дон, высыпал горсть битого стекла в старую бочку, кинул Питу грязный блокнот:

– Знаешь, что это?

Ребята побросали пустые банки в бочку для мусора. Юджин держался поодаль.

– Ты его в конце водосборника оставил? – спросил Рич.

Юджин кивнул:

– Сказал им, что в следующий раз мы с него шкуру снимем и повесим на дереве старого Янси.

Рич забрался в грузовик. Внутри воняло бензином и дизельным топливом, да и трясло изрядно. Юджин поехал за ними на своем пикапе, выйдя у ворот, чтобы закрыть их на замок. Лью остановился перед следующими воротами, и вторая бригада высыпала наружу.

Руки Рича, казалось, превратились в пудинг. Они свернули на Безымянную дорогу. Когда они проезжали рощу, Рич выглянул в окно и увидел вдалеке дерево 24-7, гордо возвышающееся на хребте. В груди у него заныло от тоски, которую до этого он испытывал только один раз, девять лет назад: на чесночной ферме, глядя на Коллин, замершую по ту сторону двери.

Коллин

Коллин остановилась в дверях «Единственной», дым и шум, всегда сопровождающие зарплатные дни, стояли плотной стеной. Следом за ней протиснулась Энид. Мимо пронесся Юджин и увел с собой Рича. Карпик скрылся в игровом уголке.

Коллин вообще не хотела приходить.

– Длинный день? – спросил Кел, раздавая посетителям подставки под пиво. Он всегда был милым. Коллин села на барный стул и обеими ладонями обхватила холодный стакан с пивом.

– Как думаешь, что они задумали? – Марша кивнула в сторону Рича и Юджина. – Явно что-то нехорошее.

Ноздри Энид раздулись, но Коллин всегда нравилось, что Марша задает вопросы, а затем тут же на них отвечает. Она не была похожа на женщину, которая могла отстрелить мизинец собственному мужу.

«Дорогая, думаешь, я об этом жалею? Я бы этому ублюдку и яйца отстрелила, будь у меня шанс».

Марша набрала в руку горсть арахиса. Кел принялся протирать барную стойку.

– У тебя кто-нибудь есть? – спросила его Марша.

– Жду, пока Коллин выставит вон Рича, – подмигнул Кел.

– Ха. – Марша толкнула Коллин локтем. – Вот это было бы событие.

– Эй, красотка, – позвал Юджин, встряхивая игральные гости. Ставка – один доллар за пять бросков. – Принеси мне немного удачи.

Энид закатила глаза, спрыгнула со стула и зашагала к Юджину.

Коллин вытерла конденсат со своего стакана, все еще доверху наполненного пивом. Рич поймал ее взгляд, и уголок его рта дернулся вверх.

– Ты знала, что он в свое время любую девушку выбрать мог? – спросила Марша. – Он был настоящим красавцем. С ним бы любая пошла, но он ждал тебя. Мы просто об этом еще не знали.

Лежа в постели той ночью, слушая, как Рич дышит в темноте, Коллин думала о том, что сказала Марша. Она мысленно вернулась к своей короткой жизни в Аркате: лампа-кролик, которую она заметила в витрине лавки старьевщика и купила на свою первую зарплату, кинотеатр, в который она ходила пешком по субботам, как на вторую неделю своего пребывания в городе она обнаружила там Дэниела, ожидающего ее в застеленном красным ковром вестибюле, словно бы они договорились там встретиться, хотя не виделись со времен школы. И все это время Рич был здесь, ждал ее.

Она смотрела, как поднимается и опускается его грудь, пока он спал рядом с ней, со своей неверной женой.

После того, как позвонила беременная Энид и сказала, что мама заболела, после того, как Коллин уехала домой на выходные, которые растянулись на месяц, все это время она надеялась, что Дэниел за ней приедет. В кармане у нее всегда лежал пятицентовик. Иногда, чтобы успокоиться, прислушиваясь к отрывистому кашлю матери по ту сторону стены, Коллин трогала монету пальцем, вертела ее в руках, пока она не становилось теплой, и все думала, что бы она сказала Дэниелу. Каждую неделю, когда она ездила в Кресент-Сити за сигаретами для матери и солодовыми шариками, которые так хотела Энид, она опускала пятицентовик в телефон-автомат возле «Сейфвэя».