поняла это по тому, как Энид избегала на него смотреть. Взгляд ее метал искры.

Коллин подровняла стопку неиспользованных одноразовых подгузников. Такие стоили целое состояние.

– Я не могу стирать белье без стиральной машины. Оно просто варится в ведре, пока не стухнет окончательно.

– Я даже ничего не говорила, – оправдывалась Коллин.

– Да, зато думала.

– Вода же очень холодная, – удивилась Герти. – Она что, вообще никогда не плачет? Что с ней не так?

– Все с ней в порядке. – Ноздри Энид раздулись; она явно мечтала о том, чтобы Юджин увез Герти обратно в Орегон.

Попкорн начал лопаться. Первые раскрывшиеся зерна вылетели из-под крышки и шлепнулись на пол.

– Черт. – Энид схватила со стола миску. Герти прищелкнула языком:

– Не понимаю, зачем тебе нужны все эти новомодные штучки.

Юджин бросил шланг, поднял малышку под мышки и принялся покусывать ее за пальчики на ногах.

– Лучше бы одел ее во что-нибудь, – проворчала Герти.

– Он ее сейчас сюда принесет. – Энид бросила кусочек маргарина на сковороду. Коллин вздрогнула – еще одна судорога. Вчера у нее начались обильные месячные. Она чувствовала себя грустной и подавленной, ей хотелось прилечь.

– Слышала о ребенке Хелен? – обратилась к ней Энид. – Родился без мозгов.

– Хелен? – Коллин уперла локти в столешницу.

– Это даже как-то называется. Ма-арла! Как эта штука называется?

– Какая еще штука?

– Оно еще было у ребенка Янси?

– Анэнцефалия, – отозвалась Марла.

– Анен… что? – закричала Энид.

– А-нэн-це-фа-ли-я! – крикнула Марла в ответ.

– То же самое было и у как-там-ее-забыла, да ведь? Его мозг ведь весь съежился? – Энид бросила на Коллин взгляд.

Энид не выпытывала у нее подробностей, но знала, что Коллин видела, как умер ребенок Мелоди Ларсон. По щекам потекли слезы, которые Коллин сдерживала все утро.

– Ты ни в чем не виновата, – сказала Энид.

– Я знаю. – Коллин вытерла глаза. – Бедная Хелен.

– У внучки Эванджелины родился такой же младенец, – вспомнила Герти. – Она живет рядом с Пятиречьем.

Вошел Юджин.

– Если ты не опустишь этого ребенка на пол, она никогда не научится ползать, – строго проговорила Герти.

Юджин положил Алси на стол, поцеловал Герти в щеку, зачерпнул пригоршню попкорна и ушел прежде, чем Энид успела обернуться. На кухню забежали племянники, запустили руки в миску с попкорном, каждый – зеркальное отражение ребенка, который мог бы родиться у Коллин.

У Энид ни разу не было выкидыша.

Коллин выбросила эту мысль из головы, перешагнула через кучку брошенных на пол толстовок и толкнула заднюю дверь.

– Коллин, скажи своему мужу, что он идет со мной, – сказал Юджин, как будто она вышла специально для того, чтобы помочь ему победить в споре. – Если я себе прострелю ногу, он должен вытащить меня из леса.

– А может, он случайно меня подстрелит, – отозвался Рич.

– Тебе повезет, если я тебя нарочно не пристрелю. Знаменитый верхолаз зацепился за обрубок ветки и уронил свою рацию с высоты двухсот пятидесяти футов. Чуть голову мне не проломил.

Рич поворошил угли. Он не рассказал ей, как именно повредил колено, чуть ли не разорвал пополам рубашку и рассек спину, сказал только, что был сам виноват и что ему повезло, что больше никто не пострадал.

«Сегодня я израсходовал одну из своих девяти жизней», – добавил он.

– Да ладно. Нормально все будет. – Юджин полил гриль жидкостью для розжига.

– Коллин не любит оленину, – вмешалась Энид, выходя во двор.

– Тогда лося подстрелим. Олимпийского.

– Норм тебе так крепко в задницу вцепится, что тебе понадобятся клещи, чтобы от него избавиться, – усмехнулся Рич. Пузатый егерь время от времени появлялся у дома Юджина, вынюхивая, не промышляет ли он браконьерством.

Юджин схватил мухобойку, шлепнул муху и осмотрел пластиковую сетку с любопытством человека, изучающего содержимое носового платка после того, как основательно в него высморкался. Энид сражалась с раскладными стульями. О чем бы они ни спорили – хотя, что значит о чем, они всегда спорили о деньгах – Энид все еще была не в духе, на переносице у нее залегла гневная складка.

– У нас на Рождество могли бы быть настоящие крабы, – с сожалением проговорил Юджин, выуживая холодное пиво из ручья.

– Я и так уже осиротела, потому что мой отец утонул. Не хватало мне еще стать вдовой по той же самой причине, – отрезала Энид.

– Я умею плавать.

– Он тоже умел.

Дети высыпали через заднюю дверь и наперегонки помчались пускать в ручей лодочки из листьев. Марла стояла у окна – ей было пятнадцать, и она была обречена быть вечной няней младших братьев и сестер. Вот оно, проклятие первенца.

Она выглядела убитой горем. Может быть, это из-за того парня. Коллин почувствовала укол беспокойства. Или это была вина? Она подождала немного, а затем вошла в дом, чтобы поискать Марлу. За закрытой дверью ванной шумел душ, а в коридоре стояла Агнес со стеклянной банкой в руках. Луч солнечного света заставлял ее волосы гореть живым огнем. Хорошенький ребенок. Жаль только, что у нее косит глаз.

– Кто это там у тебя? – поинтересовалась Коллин.

Агнес показала Коллин саламандру, гладкую и пятнистую. Коллин не помнила, когда в последний раз их видела, а ведь раньше они водились во всех ручьях.

– У тебя будет ребеночек? – взгляд Агнес косо блуждал по комнате.

– Нет, милая. А почему ты спрашиваешь?

– Ты обнимаешь живот.

– О. – Коллин опустила руки. – Нет.

Агнес подняла на нее глаза, и Коллин положила руку ей на макушку. Желтый блокнот со списком имен все еще лежал в ящике ее прикроватной тумбочки. Ирис. Саммер. Лили. Роуз. Как бы это было – если бы у нее родилась маленькая девочка?

Во дворе Энид возилась с радиоприемником на батарейках.

– Ты красная как рак, – заметила она, когда Коллин вернулась назад вместе с Агнес.

– Там жарко.

– А то я не знаю. Эта дровяная печь нас всех во сне поджарит.

По радио крутили песню Джонни Кэша. «Я всегда возвращаюсь к тебе». Энид сделала погромче. Юджин утянул Агнес в танец, затем усадил Мэвис на свое место и достал из ручья еще одну бутылку пива.

– Принеси и мне одну, – попросила Энид.

Он открыл еще две, одну передал Коллин и в знак примирения чокнулся с Энид бутылками. Он устал ссориться.

В последнее время зарплата Рича стала куда меньше, но у Юджина дела обстояли еще хуже. Он опустился на траву, снял кепку.

– Тебе нужно подстричься, – сказала Энид.

– К чему стричь газон, если он и так уже завял? – Юджин провел ладонью по тому, что осталось от его густых волос.

– Эти дожарились, – сообщил Рич. Юджин вскочил на ноги.

– А