— Я так скучала по тебе…

— Ты не можешь представить, как я тосковал без тебя.

— Сколько ты сможешь пробыть со мной?

Он помедлил, теперь этот срок казался ему таким коротким.

— Всего три дня, но я надеюсь вернуться снова передРождеством. — До Рождества оставался всего месяц, и разлука будетнедолгой. Но сейчас Саре было невыносимо думать о том, что он уедет.

Они лежали в постели, потеряв счет времени, пока за дверьюне раздались шаги, это Эмануэль подошла с ребенком к комнате, и Сара, накинувхалат, вышла забрать сына.

Она принесла в комнату Филиппа, громко требующего свой обед.Вильям с улыбкой смотрел, как малыш жадно сосет грудь, давясь молоком, забавнопыхтя и причмокивая.

— У него ужасные манеры, не так ли? — усмехнулсяВильям.

— Мы займемся этим, — сказала Сара, прикладываяего к другой груди. — Он несносный поросенок. Он все время хочет есть.

— Охотно верю, судя по тому, как он вырос. Он стал втри раза больше, хотя и при рождении казался мне огромным.

— Мне тоже, — заметила Сара, и тут Вильям подумало o том, о чем никогда не думал прежде, и с нежностью взглянул на нее.

— Ты не хочешь, чтобы я был осторожнее? Она покачалаголовой, улыбаясь. Она хотела, чтобы у нее было много детей.

— Конечно, нет, к тому же сейчас нам не о чембеспокоиться. Не думаю, что я забеременею, пока кормлю грудью.

— Вот и прекрасно, — порадовался он.

Все следующие три дня они провели, словно у них опять былмедовый месяц. Большую часть времени они не поднимались с постели. Однако Сараумудрилась провести его по имению и показать, что она сделала в его отсутствие.Конюшни произвели на него большое впечатление.

— У тебя все замечательно получилось! — похвалилон. — Я сам не смог бы сделать лучше, конечно, если бы делал это безчьей-нибудь помощи. Не представляю, как тебе это удалось!

Она провела много вечеров, работая молотком, пилой,заколачивая гвозди, в то время как Филипп спал рядом с ней, завернутый водеяла.

— Мне больше нечего было делать, — улыбнуласьона. — После твоего отъезда у меня поубавилось дел.

Вильям с грустной улыбкой взглянул на своего сына:

— Подожди, вот он подрастет, и у тебя не будет ниминуты свободного времени.

— А как же ты? — грустно спросила она, когда онибрели обратно к замку. Их три дня пролетели, и завтра утром он уезжал. —Когда ты вернешься домой? Как там, в этом большом, скверном мире?

— Просто ужасно. — Он сказал ей то, что она зналасама, судя по тому, что случилось в Варшаве. Гетто, погромы, горы тел, дажедети, которые боролись и погибли. Она плакала, когда он рассказывал ей об этом.То, что происходило в Германии, тоже было ужасно. Опасались, что Гитлер на этомне остановится. — Хотелось бы надеяться, что скоро все закончится, но я незнаю, когда именно. Возможно, если мы как следует напугаем маленького негодяя,то он отступит. Но кажется, он довольно буйный.

— Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, —проговорила она со страданием в голосе.

— Дорогая, ничего не случится, это было бы для нихслишком обременительно. Поверь мне. Военному министерству выгодно держать меняв военной форме. Людям по душе лорд, облаченный в форменную одежду и играющий вте же игры, что и они. — Ему было тридцать семь лет, и едва ли его собиралисьиспользовать на линии фронта, если учесть его возраст.

— Надеюсь, что ты прав.

— Я тоже. И я опять приеду повидаться с тобой передРождеством. — Ему стало нравиться, что она осталась во Франции. В Англиипроисходящее казалось таким безумным и пугающим. Здесь же все выглядело так,будто в мире ничего не происходило, если не считать того, что нигде не быловидно мужчин, по крайней мере молодых, только дети.

Они провели последнюю ночь, и Сара уснула в его объятиях.Вильям должен был разбудить ее, когда заплачет Филипп. Она спала глубокимсчастливым сном. И после того как она покормила ребенка, они снова любили другдруга. А утром Вильям едва поднялся с постели.

— Я скоро вернусь, моя любимая, — обещал он. Наэтот раз его отъезд не привел ее в такое отчаяние. Он был цел и невредим, и,кажется, ему не грозила никакая реальная опасность.

И Вильям вернулся повидать ее через месяц, как и обещал, задва дня до Рождества. Они вместе провели Рождество, и он заметил в нейнекоторые перемены.

— Ты поправилась, — сказал он ей. Она не поняла,был ли это комплимент или он сожалел об этом. Талия и бедра у нее пополнели, агрудь увеличилась. Прошел только месяц с его прошлого приезда, но ее фигураизменилась, и это удивило его. — Ты не могла снова забеременеть?

— Не знаю. — Сара казалась немного растерянной,раз или два она задумывалась об этом. Время от времени она чувствовала легкуютошноту, и ей все время хотелось спать. — Думаю, вряд ли.

— А мне кажется, что беременна. — Он улыбнулся, новнезапно его охватило волнение. Он не хотел опять оставлять ее здесь одну,особенно в таком положении. Вильям сказал ей об этом ночью и спросил, не хочетли она переехать в Вайтфилд.

— Это глупо, Вильям. Мы даже не знаем, беременна лия. — Она не помышляла уезжать из Франции. Ей хотелось остаться здесь иработать над восстановлением замка и заботиться о своем сыне.

— Ты тоже думаешь, что беременна, не так ли?

— Возможно.

— Ах ты, нехорошая девчонка! — Ее словаподействовали на него возбуждающе, и они снова предались любви. А позже Вильямподарил ей единственный подарок, который смог привезти, — изумрудныйбраслет старинной работы, принадлежащий его матери. — Ты не разочарована,что я больше ничего тебе не привез? — Он чувствовал себя немноговиноватым, но он действительно не мог. Он взял этот браслет из сейфа вВайтфилде с одобрения матери, когда последний раз навещал ее.

— Это ужасно, — поддразнивала она его. — Чтомне действительно хотелось бы иметь, так это паяльный инструмент. Я быпопыталась укрепить эти проклятые туалеты, которые установили прошлым летом.

— Я люблю тебя, — рассмеялся он.

Она подарила ему прекрасную картину, которую они нашли вамбаре, и старые часы своего отца, которые очень любила. Она взяла их с собой вЕвропу на память о нем и теперь подарила их Вильяму. Кажется, они ему понравились.

Герцог и герцогиня Виндзорские провели Рождество в Париже,занятые общественными мероприятиями, а Вайтфилды работали бок о бок, укрепляябалки в амбаре и вычищая конюшни.

— Странный способ проводить день рождественскихподарков, дорогая, — заметил Вильям, когда они стояли бок о бок, покрытыегрязью и сухим навозом, с молотками и лопатами в руках.