— Не раньше чем через два месяца, — резко ответилаона, удивляясь, зачем он спрашивает об этом. Может быть, они хотят послать еекуда-нибудь. Эта мысль ужаснула ее, и больше чем когда-либо она пожалела, чтоне уехала в Вайтфилд. Но кто мог даже подумать, что Франция капитулирует, чтоони сами отдадут себя в руки немцев?

— У нас здесь будет доктор, — сообщил оней. — Мы собираемся использовать ваш дом для раненых солдат. Своего родагоспиталь. А ваши конюшни прекрасно подойдут для моих людей. Продуктов на ферме— в изобилии. Боюсь, — примирительно улыбнулся он ей, когда они подъехалик коттеджу, где Эмануэль ждала ее, держа на руках Филиппа, — для нас этоидеальная ситуация.

— Как вам повезло, — едко заметила Сара. Едва лиэто было идеально для нее — отдать свой дом немцам.

— В самом деле, повезло. — Он смотрел, как онавышла из автомобиля и взяла у Эмануэль Филиппа. — Спокойной ночи, вашасветлость.

— Спокойной ночи, комендант, — сказала она, непоблагодарив за то, что он подвез ее, и, не проронив больше ни слова,направилась к коттеджу, который стал теперь ее домом.

Оккупация Франции угнетала всех, а оккупация Шато де ля Мёзстала нескончаемой болью для Сары. За несколько дней немецкие солдаты наводнилиимение, они были повсюду, конюшни были буквально набиты ими, в ход пошли дажестойла для лошадей. Там размешалось приблизительно двести человек, хотя они сВильямом собирались поселить сорок — пятьдесят своих людей. Так что условия уобитателей конюшни были суровые. Немцы заняли также ферму и вынудили женуфермера спать в сарае. Старой женщине пришлось смириться с этим. Фермер и дваего сына находились в армии.

Как и обещал комендант, сам замок превратили в госпиталь дляраненых, своего рода санаторий для выздоравливающих. Комендант жил в замке, водной из комнатушек. Сара видела там несколько медсестер, но большинствопомощников, кажется, были дневальные и санитары, и она слышала, что там былидва доктора, но никогда не видела их.

Она старалась иметь с немцами меньше дела. Она держалась встороне, жила в коттедже с ребенком и Эмануэль. Ее раздражало, что она не можетвернуться к прерванной работе и беспокоилась, что оккупанты нанесут ущербзамку. Теперь ей нечего было делать. Вместе с Эмануэль она совершала долгиепрогулки, навещала жену фермера. Старая женщина, казалось, была в хорошемнастроении и говорила, что немцы добры к ней. Они забрали весь ее урожай, но еене тронули. До сих пор оккупанты вели себя неплохо. Но Сару беспокоилаЭмануэль. Этой весной ей как раз исполнилось восемнадцать лет, и дляхорошенькой девушки небезопасно жить в таком близком окружении трех сотеннемецких солдат. Сара неоднократно предлагала ей вернуться в отель, но Эмануэльне хотела оставлять ее одну с малышом. Несмотря на установившиеся дружескиеотношения, они испытывали друг к другу глубокое уважение. К тому же Эмануэльвсе время помнила о своем обещании Вильяму не покидать герцогиню и лордаФилиппа.

Однажды днем, через месяц после появления немцев в замке,Сара, возвращаясь домой с фермы, увидела на старой грязной дорожке возлеконюшен группу орущих, улюлюкающих солдат. Она удивилась, что они там делают,но понимала, что подходить к ним близко не следует. Все они представляли длянее потенциальную опасность. Несмотря на ее нейтральное американскоегражданство, она оставалась для них врагом, а они были оккупационными войсками.Сара видела, что они смеются над чем-то, и уже направилась к дому, как вдругувидела перевернутую на обочине дороги корзинку земляники. Это была одна из еекорзинок, а ягоды Эмануэль собирала для Филиппа, потому что он очень любил их.И тут она поняла. Они, словно кошки, играли с мышкой, крошечной жертвой, надкоторой издевались и мучили в кустах. И не раздумывая Сара поспешила к ним.Освещенная солнцем, в своем старом выгоревшем желтом платье, она казалась ещеполнее. Ее волосы были заплетены в косу, и она перебросила ее на спину, когдаподошла к ним. У нее перехватило дыхание, когда она увидела Эмануэль. Та стоялав разорванной блузке с обнаженной грудью, юбка тоже была порвана и соскользнулана бедра, а немцы издевались, глумились и дразнили ее. Двое солдат держали ееза руки, а третий целовал ее, щекоча ей грудь.

— Прекратите! — закричала Сара не в силахсдержаться от гнева. Эмануэль была ребенок, девочка, и Сара знала из разговоровс ней, что та сохранила невинность. — Немедленно прекратите это!

Она схватила одного из солдат за ружье, а он грубо оттолкнулее, и над ней засмеялись, выкрикивая что-то по-немецки. Сара тотчас направиласьтуда, где стояла Эмануэль, по ее лицу были размазаны слезы, она была унижена,напугана, и ей было стыдно. Сара попыталась обрывками блузки прикрыть ей грудь,и пока она делала это, один из солдат потянулся к ней и привлек Сару к себе,прижимаясь к ее ягодицам. Она сделала попытку повернуться к нему, но онудерживал ее, одной рукой лаская ей грудь, а другой больно сжимая ее огромныйживот. Она старалась вырваться, но он продолжал похотливо прижиматься к ней, иона в ужасе подумала, не собирается ли он ее насиловать. Сара отыскала глазамиЭмануэль и попыталась успокоить ее своим взглядом, но было видно, что девочканасмерть перепугана. Теперь к ее страхам прибавился еще страх за свою хозяйку,так как один из солдат держал Сару за руки, а другой запустил свою руку междуног, и тогда Эмануэль пронзительно закричала, представив, что может случиться,но почти одновременно с ее криком раздался выстрел. Эмануэль отскочила, а Сара,воспользовавшись моментом, вырвалась, оставив в руках немца обрывки своего платья.Ее длинные стройные ноги и огромный живот обнажились. Но она быстро подошла кЭмануэль и повела ее прочь, только тут осознав, что рядом стоял комендант, егоглаза сверкали от ярости, когда он в бешенстве выкрикивал приказания. Он всееще держал револьвер, высоко подняв его, и выстрелил еще раз, чтобы солдатыпоняли, что он не шутит. Затем комендант! опустил руку и направил револьвер поочереди на каждого из них, и, добавив еще что-то по-немецки, убрал револьвер вкобуру и велел им разойтись. Позднее он приказал посадить всех их нагауптвахту, которую они оборудовали позади конюшен. Как только солдаты ушли, онбыстро подошел к Саре и Эмануэль. Его глаза переполняли боль и сострадание.Комендант быстро отдал какое-то приказание ординарцу, стоявшему рядом с ним,тот исчез на мгновение и появился снова с двумя одеялами. Сара сначала накрылаЭмануэль, сама завернулась в другое одеяло. Она заметила, что это было одно изее одеял, забытое в замке во время переезда в коттедж.

— Обещаю вам, что такое больше никогда не повторится.Эти люди — свиньи. Они выросли в хлеву, большинство из них, и они просто неимеют представления о том, как следует вести себя. Если я еще раз увижу, чтокто-то из них сделает что-нибудь подобное, я застрелю его на месте. — Онпобелел от гнева, когда говорил это. Эмануэль все еще дрожала от пережитого.Сара не чувствовала ничего, кроме бешенства.

Подойдя к коттеджу, они увидели Генри, играющего в саду сребенком. Мальчика предупреждали, чтобы он держался подальше от имения, боясь,что солдаты могут пристать к нему. Но сегодня он пришел повидаться с сестрой, аЭмануэль попросила его поиграть с мальчиком, пока она сходит за ягодами.