Как сплошь и рядом случается, великолепная идея пришланежданно, вспышкой в ночи, миг назад о ней и не думалось – и вот она, во всемочаровании…

«А это мысль, – подумал он. – Вполне в духе РобинГуда – ненастоящего, мифического, но это еще приятнее…»

Примерно через четверть часа он, оставив машину в заранееприсмотренном месте, быстрым шагом входил во двор. Пока ехал сюда, пару разпопадались деловито мчавшиеся по ночным улицам под вой сирен и мельтешениецветных огней милицейские машины – но потрепанная «единичка» внимания непривлекала, словно сделалась невидимой.

Он остановился во мраке, под широкой аркой, держа в левойруке канистру, где плескалась пара литров «девяносто третьего». Огляделся.Двор, из-за малых размеров и плотно обступивших его семиэтажных «сталинок»напоминавший колодец, был погружен в темноту, и ни единой живой души там вродебы не присутствовало.

Светились несколько окон, выходивших во двор – и этого былодостаточно, чтобы рассмотреть вагончик на высоких колесах, стоявший рядом с нимтот самый БМВ и еще парочку машин, вроде бы подержанных «японок».

Можно работать, пожалуй… Осторожно, без малейшего бряканьяпоставив канистру, Родион натянул маску, хлопнул себя по карману, убедившись,что спички на месте, тихим размашистым шагом направился к вагончику. Из-под ногшарахнулась кошка, он вздрогнул, тихо выругался. Потрогал дверь вагончика,высоко подняв руку над головой. Заперто. Ничего, если облить стены, получитсяне хуже, чем у достопамятного императора Нерона с вечным городом Римом…

Осторожно, чтобы не плеснуть на одежду, освободил крышкуканистры. Примерился.

– Стой, мать твою! – раздалось у него за спинойпрактически одновременно с грохотом распахнувшейся двери.

Сердце на миг ухнуло в пятки, оборвалось куда-то впарализующий холод, пронизавший от каблуков до макушки, – но, оглянувшись,он узрел картину скорее комическую с точки зрения вооруженного германскойпятнадцатизарядкой шантарского Робин Гуда.

Хозяина БМВ – он же давешний скандалист и князь из грязи –Родион узнал почти сразу же. Вполне возможно, даже наверняка, тот бдил у окна,опасаясь, что разозленные соседи подпустят красного петуха в хорошембольшевистском духе – и ведь не обмануло предчувствие болезного, хотя источникопасности, выражаясь интеллигентно, локализовал ошибочно. Вообще-то,дешевенький князь – БМВ преклонных лет, да и в облике нет должной авантажности,чересчур сметлив и скандален для серьезного человека…

– Стой, говорю! – орал хозяин, подбегая с крохотнымпистолетиком в вытянутой руке, громко хлопая великоватыми домашними тапочками.

Наряд его был причудлив: вышеупомянутые тапочки, брюки отхорошего костюма, белая майка и распахнутое кожаное пальто. Родион спокойнождал, поставив канистру, держа обе руки за спиной.

Остановившись метрах в трех от него, старательно держа подприцелом паршивенькой газовой игрушки, пузан возопил зло и мстительно:

– Попался, гад! Так и знал, что пакость устроите! Тыличину-то сними, тварь! Кириллыч, я ж тебя сразу узнал, козла драного…Коллективизатор, бля…

– Руки, – спокойно сказал Родион, рывком предъявивпистолет для обозрения. – Руки, морда! Положил я на твою вонючку девятьграммов в медной оболочке…

Без всяких натяжек, это прозвучало весьма убедительно. Рядомс «Зауэром» крохотная газовая игрушка смотрелась в высшей степени непрезентабельно.

– Ну, поднял руки! – уже зло прикрикнул Родион. –Что, киллеров не видел? Или решил, что у соседей денег на тебя не хватит?

Противник дрогнул морально, это было заметно даже вполумраке. Родион окончательно уверился, что столкнулся с мелкой рыбкой, откоторой за версту пахло примитивной уличной торговлей или иным микроскопическимбизнесом без должных связей и полета. И ковал железо, пока горячо:

– Наклонись, харя, аккуратно положи вонючку, на корточкиприсядь, не отрывая взгляда от меня… Да дергаться не вздумай, ветер от меня ктебе, вся вонь, если что, тебе и достанется, а я тебя вдобавок свинцом уделаю,как булку изюмом…

Он говорил не особенно и громко, с брезгливым превосходством– именно этот тон и возымел должное действие. Пузан, как завороженный,опустился на корточки, положил пистолетик и выпрямился, встав чуть ли ненавытяжку:

– Слушай, парень, нельзя же так, давай поговорим…

Где-то над головой послышался склочный старушечий голос:

– Товарищ! Товарищ с пистолетом! Вы ему колесо прострелите,будьте добры, а то ездит по двору, как бульдозер! Колесо ему прострелите, алучше два! (Должно быть, выше этой кровожадности мстительные замыслы старушкине поднимались.)

– Ну, слышал глас народа, сволочь? – от душизабавляясь, спросил Родион.

– Парень, тебе что, меня всерьез заказали…

– Молчи, тварь, – сказал Родион. – Возьми каниструи поплескай старательно на вагончик… Что встал?! – Он шагнул вперед иткнул дулом в отвисшую небритую щеку. – Работай давай!

Пузан, неловко ухватив канистру, оглядываясь через плечо,принялся плескать на стены. Запахло бензином.

– Молодец, – прокомментировал хладнокровно наблюдавшийРодион. – И машину не забудь, выплесни остаточки. Запомни, ростоккапитализма: второй раз я с вашими гаражами возиться не буду, влеплю пулю в лоб,как в контракте и оговорено… Отойди! Отойди, идиот, а то вспыхнешь заодно, ты жоблился…

Едва толстяк отскочил метра на три, Родион чиркнул спичкойи, тщательно примерившись, бросил ее в поблескивающий ручеек, текущий отвагончика. Взметнулось бледное, трепещущее пламя, мгновенно распространилосьвширь, охватило вагончик и машину ослепительным, колышущимся ореолом.

С балкона, где все еще торчала старушка, раздались громкие,демонстративные аплодисменты:

– Правильно, товарищ! Да здравствует Ленин!

– Робин Гуды вне политики, бабушка! – крикнул Родион,задрав вверх голову, повернулся к пузану. – А теперь беги подальше, покабак не рванул, да помни, о чем я тебя предупреждал…

Полыхало уже на совесть, занялась краска на стенахвагончика, пламя лизало машину, грозя перекинуться на соседние. Толстяк издалпротяжный стон – удивительно просто, как много мыслей, чувств и эмоций можетбыть вложено в подобное печальное мычание…

– Сука! – взревел он истово, но к подъезду отбежалдовольно проворно. – Что ж ты делаешь, террорист хренов!

– Экспроприирую экспроприаторов, – громко ответилРодион, тоже отодвигаясь резво на безопасную дистанцию. – Спроси потомбабулю, она тебя теоретически подкует… Бабуль, уйди с балкона, сейчас тут будетамериканское кино со взрывами! Ладно уж – дело Ленина живет и побеждает! Йю –ху!

Он махнул на прощанье толстяку, повернулся и побежал к арке.Успел еще услышать, как натужно скрипят только что освобожденные от зимнегоутепления двери балконов.