Она застряла в крошечном «кармане», образовавшемся из-за нее внутри неизвестной, но предельно плотной породы. Чтобы полноценно двигаться, собственные «доспехи» пришлось пробить, и она теперь была лишена кожи – у нее не осталось сил нарастить новую. Более того, чтобы исцелить травмы, угрожающие жизни, ее организм использовал все внутренние резервы. Римильда обнаружила, что у нее тяжелейший остеопороз, дублирующиеся органы растворены – осталась одна почка и одно легкое. Печень уменьшена до предела. Кишечник частично сокращен. От мышечной массы почти ничего не осталось, и она не хотела даже представлять, как сейчас выглядит. Хорошо еще, что организм милостиво сохранил ей веки… Точнее, веко над единственным глазом.

Как только Римильда осознала это, она поняла, что все равно умрет. То, что казалось триумфом, мгновенно превратилось в издевку судьбы. Она, честно сражавшаяся и выцарапавшая свою жизнь из уже сжатого кулака смерти, погибнет так мучительно… За что? Это же нечестно!

Она не выдержала, закричала, но крик остался внутри полости вместе с ней. Римильда понимала, что нужно сохранять спокойствие, нужно умереть с достоинством, а она просто не могла. Теперь вместо прежних радостных мыслей о спасении в голове крутилось одно-единственное слово: «Нечестно».

Ее выживание было стечением обстоятельств, но и то, что она оказалась в ловушке, – тоже. Если бы она находилась на внешней границе туши существа, ее могли обнаружить, если не заметить, то хоть на сканировании найти! Раз этого не случилось, она где-то глубоко… Так, что и представлять не хочется.

А выхода нет и быть не может. В своем лучшем состоянии хилер еще, вероятно, сумела бы пробить себе путь на свободу, но в нынешнем – никак. Она не выдержала, сорвалась, начала биться о погруженную в темноту преграду. Привело это лишь к тому, что она сломала руку. Хотелось упасть, сжаться, разрыдаться… Но ей было недоступно даже это. Слишком мало вокруг пространства, а в измученном теле не осталось влаги для слез.

Даже если бы Римильда верила, что такое страдание – наказание за какие-то поступки, она все равно не смогла бы принять такую судьбу. За свою жизнь хилер не сделала ничего, что было бы достойно такой пытки.

А ведь она могла бы вернуться к Кигану… Странно было думать о таком сейчас, но все лучше, чем о мучительном умирании, которое ее ожидало! Фантазии о будущем, которое уже не случится, действовали как обезболивающее для души. Как бы он обрадовался… Открыто обрадовался, он никогда не умел по-настоящему скрывать свои эмоции. Он бы расхохотался, как сумасшедший, поднял ее на руки, закружил. Она бы позволила ему поцеловать ее при всех, хотя терпеть такого не могла. Он бы попросил ее наконец присоединиться к команде «Северной короны», и она бы осталась. Она, всю жизнь бежавшая, обрела бы дом… Но обрела в итоге могилу.

Нечестно.

Ей даже забвение было недоступно, потому что ее организм не понимал, что все кончено, и упрямо цеплялся за жизнь. Римильда окончательно выдохлась. Она ждала смерти.

А получила удар.

Ударили не ее – но она этот удар почувствовала! Он был звуком, пробивающимся сквозь все преграды, и дрожью, коснувшейся ее обнаженных мышц. Он был настоящим!

Означать это могло лишь одно: кто-то сильно ударил по кокону с другой стороны. С той, где был воздух и пространство для удара!

– Помогите! – крикнула Римильда, кое-как восстановив сорванные голосовые связки. – Я жива, я внутри! Вытащите меня отсюда!

Ей не ответили, однако ударили снова, и это было важнее любых слов. Римильда замерла, ожидая, что же будет дальше. Она готова была молиться всем богам Вселенной, но не знала ни одной молитвы. Нужно будет исправить… если получится.

Она ведь не представляла, кто пришел за ней. В идеале – Киган, но это слишком сказочно, чтобы быть правдой. Судьба мало кому раздает чудеса, а Римильде одно уже досталось, когда она не растворилась.

Еще это могли быть спасатели, но как-то они задержались! Или, может, это легионеры? Или враги флота? Или другая не до конца поглощенная жертва – выбивает путь на свободу им обоим?

Римильде казалось, что она перебрала все варианты – и ко всем подготовилась. Но когда кокон треснул, выяснилось, что реальность обошла ее воображение.

Сначала в пустоту, хранившую Римильду все это время, ворвался свежий воздух. Это было непередаваемо приятно, хилер с удовольствием сделала полноценный вдох – насколько это позволяло единственное легкое. Потом был свет, яркий, белый – похоже, от переносного фонаря, такие обычно использовались ремонтниками и хранились в специальных технических помещениях. Он на пару секунд ослепил, и Римильда зажмурилась, адаптировала зрение. За это время ее неведомый спаситель убрал пару осколков кокона, высвобождая ей путь на свободу.

Потом она открыла глаза, увидела, кто стоит перед ней и методично разрушает прочнейшую материю, и… не поверила себе.

– Тебя нет… – прошептала она. – Тебя не может быть, ты галлюцинация!

В этот же миг очередной кусок кокона оторвала маленькая детская рука. Прямо перед Римильдой стоял ребенок… настоящий ребенок! Девочка лет пяти, худенькая, как будто пухленькая – но именно по-детски, не из-за веса как такового. Замотанная в серебристую материю, такую использовали для хранения деталей на складах, но никак не для детской одежды! Девочка с кукольным личиком и взглядом взрослой женщины. Сильная, как маленький демон. Нечеловечески бледная, с белоснежными волосами и красными глазами.

Когда Римильда заговорила с ней, отвечать она не стала, не сразу так точно. Девочка ненадолго отстранилась, исчезла, и хилер вдруг испугалась, что она обиделась и перестанет помогать. Но девочка вернулась – с осколком затемненного стекла, который вполне эффективно исполнил роль зеркала.

Малышка была безжалостна, она просто позволила Римильде увидеть себя. Хилер не удержалась, вскрикнула – и монстр в отражении вскрикнул вместе с ней. Нет, она знала, что, потеряв так много тканей, не может выглядеть нормально. Однако она не представляла, что все настолько плохо.

– Как видишь, мне тоже в твое существование поверить непросто, – хмыкнула кукольная малышка. – Мы обе выглядим дерьмово, но это понятно, с учетом того, что нас почти переварили. Признаем это – и будем исправлять.

– Кто ты такая?.. – спросила Римильда. Она уже догадывалась, кто стоит перед ней, просто не представляла, как такое вообще возможно. Она знала женщину с белыми волосами и красными глазами – но именно женщину, не дитя!

Однако дитя выдало очередную взрослую улыбку и, насмешливо поклонившись, представилось:

– Эстрид Ингитора, номер 5 в Легионе. И если ты не будешь мне мешать, очень скоро я вытащу отсюда нас обеих!

* * *

Стефан знал, что нужно делать, – и промолчал. Потому что, нравится ему это или нет, он работает в команде, и подрывать авторитет капитана в такой опасный момент – не лучшая идея. Поэтому он сделал вид, что так же растерян, как остальные, и подождал, что скажет Лукия Деон.

Она не подвела, но он догадывался, что так будет. Он помнил, что Седьмой ее уважал, а это дорогого стоит.

– Ателлир, можно ли спасти этих людей? – уточнила она.

Лукия никогда не объясняла, к кому именно из Ателлиров она обращается, но они почему-то сразу понимали.

– Маловероятно, – покачал головой Кай. – Капсулу еще можно было бы вытащить, хотя и это опасно – с учетом ее наполнения. Но взрывное устройство… Думаю, оно настроено на автоматическое срабатывание, если кто-то полезет к капсуле без спроса.

– Принято. Тогда, с учетом обстоятельств и криминального прошлого этих людей, задержание их живыми перестает быть нашим главным приоритетом. Изолируйте тех, кто сдался в плен и не представляет опасности. Но, скорее всего, они получили приказ нас убить.

– Точно получили, – подтвердила Альда. – Они не задумываются о том, зачем это, с чего вдруг и почему все так изменилось. Но их приказ подразумевает обычную драку, про капсулы они по-прежнему не знают.

– Они и не должны знать, – заметил Матео. – И вряд ли их взорвут одновременно. Думаю, будут подрывать по ходу дела и смотреть на результат.

– Это лишь доказывает, что телепат близко и может корректировать приказы, – подытожила Лукия. –