в роскошных условиях и пользоваться всеми удобствами, как будто они принадлежат мне. Меня это сбивает с толку, смещает мозги с оси, мешая понять, что на самом деле у меня нет никакой свободы действий.

Даже если мои цепи невидимы, они по-прежнему присутствуют.

Мой взгляд задерживается на колье.

Ну, почти невидимые.

Я возвращаюсь в комнату Крюка – глаза устремляются к двери спальни: скорее всего, она заперта, как и прошлой ночью. Но когда я подхожу, берусь за ручку и дергаю, она тут же открывается.

На яхте царит полная тишина – охваченная тревогой, я пробираюсь по коридору на кухню и там останавливаюсь, увидев возле раковины Сми.

Я прикладываю руку к груди:

– О боже, привет.

– Здравствуйте, мисс Венди, – тот улыбается. – Я не хотел вас напугать.

– Нет, мне стоило догадаться, что я здесь не одна, – я отмахиваюсь, оглядываясь по сторонам. – Где Крюк?

– Вы имеете в виду Джеймса? – Сми поднимает бровь.

Я наклоняю голову. Впервые слышу, чтобы кто-то его так называл. Видимо, они со Сми довольно близки. Он как-то мне говорил, что не лезет в жизнь своего помощника, но я что-то сомневаюсь, чтобы Крюк вот так просто позволил бы какому-то «левому» человеку называть себя по имени.

А раз они близки, значит, Сми такой же негодяй, как и все остальные.

Я жду, когда на меня накатит раскаленная волна, чтобы я могла уничтожить всех и вся, ответственных за мое нынешнее положение, но этого не происходит. Вместо ярости в моем сердце поселяется решительное принятие, а вслед за ним – тошнота. Я вдруг понимаю, как быстро я приспособилась к новой реальности.

– У него дела. Просил меня о вас позаботиться, – улыбается Сми. – Хотите кофе?

Я внимательно наблюдаю за Сми и думаю, стоит ли принимать напиток от незнакомого человека. В конце концов, владелец этой яхты накачал меня наркотиками, так что можно ожидать чего угодно. Это их мир, а я просто пытаюсь держаться. Откуда мне знать, по каким правилам играют преступники?

Хотя, технически, Сми не преступник. Он только на него работает.

Качая головой, я выдавливаю улыбку:

– Как ты думаешь, ничего страшного, если я посижу снаружи?

Около минуты он внимательно за мной наблюдает – его глаза бегают из стороны в сторону, как будто он раздумывает, что нужно ответить. В надежде, что он согласится, я даже забываю дышать. Я отчаянно нуждаюсь в свежем воздухе. Хочется напомнить себе, что я не застряла в темной, заброшенной комнате, где компанию мне составляют только мои мысли.

– Пожалуйста, я обещаю, что никуда не уйду. Я просто… – мои пальцы цепляются за столешницу, – хочу понежиться на солнышке.

– Дерзайте, мисс Венди, – Сми кивает.

Улыбка расплывается по моему лицу – я вскакиваю из-за стола и выбегаю через боковую дверь на террасу. Я ложусь на один из шезлонгов, но, как бы я ни старалась, у меня не получается удобно устроиться: я так нервничаю, что дрожь в ногах просто не унимается. Я оглядываюсь по сторонам – Сми нигде не видно. Вижу край причала в нескольких шагах от меня. Было бы здорово прогуляться и даже опустить ноги в воду, чтобы снять напряжение в мышцах.

Я возвращаюсь к двери, чтобы спросить разрешения, но останавливаюсь. Какого черта я делаю? Я же не собираюсь сбегать.

С палубы меня все равно будет видно, поэтому я отхожу от двери, с замиранием сердца направляюсь к выходу и спускаюсь с яхты на твердую землю.

На самом деле я думала, что, сойдя с яхты, я почувствую непреодолимое желание бежать. Но, как ни странно, этого не происходит. И пока я бреду к краю причала, наслаждаясь солнечными лучами, вдруг понимаю, что, возможно, я и не хочу уезжать. Да и к чему я вернусь?

Не могу даже представить, что я вернусь в особняк и стану жить с папой. Уж точно не после всего, что мне стало известно. И не после всей этой боли, которую я испытала.

Я уверена, что потеряла работу в «Ванильном стручке». Неявка на смену – верный путь к увольнению, а прошло уже несколько дней.

Энджи либо сильно переживает, либо списала меня в утиль. Мы и так не были лучшими подругами, и, как бы мы ни ладили, она знала меня всего пару месяцев.

Джона дома тоже не будет.

И я останусь одна. Без работы, без перспектив и без семьи.

Сердце в груди сжимается.

Я не знаю точно, сколько времени я просидела, свесив ноги над водой, но от мыслей меня отвлекают шаги, раздающиеся позади меня. Я поворачиваюсь и вижу Крюка, идущего по деревянной дорожке с хмурым лицом.

Я бы даже сказала, что выглядит он крайне недовольным.

Меня охватывает паника.

Я открываю рот, чтобы поздороваться, но прежде чем я успеваю это сделать, он хватает меня за руку и поднимает на ноги – от его грубости на руке наверняка останутся синяки. Я спотыкаюсь и хватаюсь за его костюм, чтобы удержаться на ногах.

Крюк не говорит ни слова – просто начинает тащить меня обратно к «Тигровой лилии» с такой силой, что я едва держусь на ногах.

– Ай, ты делаешь мне больно.

При этих словах его пальцы смыкаются, а мои ноги начинают семенить, делая три шага на один его. Я оглядываюсь – вдруг на пристани есть люди. Но вокруг никого не видно, да и какая в общем-то разница: Крюк наверняка знает каждого и держит их на коротком поводке. Глядя на него, складывается ощущение, что он может пойти куда угодно, сделать что угодно и остаться неприкасаемым.

Мы возвращаемся на яхту, он распахивает дверь, проходит в гостиную и бросает меня на диван – мое тело подпрыгивает, ударяясь о подушки. Волосы бьют меня по лицу, и я поднимаю руку, чтобы их смахнуть. От такого грубого обращения во мне бурлит раздражение.

– Это было обязательно? – я потираю место, где только что была его рука.

– Ты думаешь, это шутка? – отрезает Крюк.

– Что? Я… – я хмурю брови.

– По всей видимости – да, – продолжает он. – Иначе я не могу объяснить, почему ты решила, что можешь покидать это судно.

– Я…

Он делает шаг вперед, и теперь его тело возвышается надо мной. Во мне кипит адреналин.

Наши взгляды встречаются, выводя меня из равновесия.

– Не принимай мою щедрость за слабость, Венди, – он надавливает большим пальцем на мою нижнюю губу. Или я привяжу тебя к кровати, и ты будешь молить меня о пощаде.

– Ах так! – взрываюсь я. Гнев опаляет мои внутренности, измученные его то