Заметив неодобрение в глазах Ваби, белый юноша поспешно продолжил:

– Я не намекаю, что он все это придумал! Но посуди сам. Ночь, вершина хребта, выстрел из темноты, пуля, просвистевшая над головой… А что, если сразу после этого раздался крик рыси? Помнишь этот жуткий вой?

– То есть ты считаешь, что выстрел незнакомца спугнул рысь и та с диким воплем унеслась на равнину?

– А почему бы и нет?

– Исключено, – отрезал Ваби. – При звуке выстрела рысь замерла бы.

– Ну а эта рысь заорала и убежала, – настаивал Род. – Всегда бывают исключения…

– Нет, – прервал его Ваби. – Я думаю, это был не крик зверя. Неужто ты допускаешь мысль, что Мукоки не узнал бы крик рыси? Он бесстрашен как лев. Вой рыси зажег бы его кровь азартом охоты. А тот странный звук превратил его кровь в воду… Мукоки был так напугал, что бежал всю дорогу до самого ручья, пока не вернулся к нам! Разве это на него похоже? Нет, эти крики…

– Что?

– …это было нечто совершенно необычное, – тихо закончил Ваби. – И я думаю, что нам сегодня ночью стоит выставить сторожей. Я пойду сейчас спать, Род. Покарауль первым, а когда начнешь дремать, разбуди меня.

Слова Вабигуна и его решение выставить сторожей смутили Рода. И хотя юноша был вполне уверен в своей версии с рысью, все же неприятное чувство поселилось в его душе. Это было гнетущее ощущение близкой, невидимой опасности. Оставшись один у костра, он некоторое время сидел, глядя в пламя и раздумывая о приключении Мукоки, перебирая разные версии произошедшего и воображая, чтó это за опасность могла быть. Одновременно глаза юноши следили за малейшим движением теней вокруг костра, а уши напряженно прислушивались к каждому слабому треску и шороху в лесу. Наконец Род не выдержал. Он встал, вышел из светового круга и устроился среди деревьев, на опушке леса, с ружьем в руках. Так он видел костер и шалаш и перестал быть легкой мишенью для того, кто мог бы подстрелить его из темноты.

Ночь тянулась утомительно, невыносимо медленно. Род был очень рад, когда вскоре после полуночи Ваби проснулся и выбрался из шалаша, чтобы сменить товарища.

Разбудили Рода уже на рассвете. Ваби и Мукоки проснулись и сворачивали лагерь. Мукоки взвалил на плечи рюкзак с оставшимися припасами. Он явно чувствовал себя лучше, чем вчера, но было видно, что страх предыдущей ночи все еще преследовал его. В тот день Мукоки уже не уходил вперед, а шагал рядом с друзьями. Когда они снимали с плеч каноэ, чтобы передохнуть, старый индеец тоже останавливался и отдыхал, а его глаза тем временем быстро и зорко обшаривали равнину и далекие горные хребты.

– Все это очень странно, Род, – прошептал Ваби, указывая на индейца, который взобрался на высокий валун и с него оглядывал окрестности. – Очень-очень странно!

До сгоревшей хижины оставалось около четверти мили, когда Мукоки остановился и сбросил поклажу на землю.

– Оставить каноэ здесь, – сказал он. – Дальше идти тихо, как лисица, в старый лагерь. Может, увидеть…

Мукоки снял винтовку с предохранителя и медленно пошел вперед. Теперь уже юноши следовали за ним. По его примеру они держали оружие наготове. Когда они поднялись на хребет и оказались рядом с тем местом, где на Мукоки было совершено покушение, их напряжение стало почти мучительным. Ваби неоднократно видел Мукоки в минуты опасности, и теперь, глядя на него, и сам начинал чувствовать, как кровь в его жилах стынет от непонятного страха. Даже когда их по пятам преследовали вунги, Мукоки не вел себя настолько осторожно. Каждые несколько шагов он замирал и долго прислушивался. Ни единая сухая тростинка не треснула под его мокасином; шевельнет ли ветер веткой куста, вспорхнет ли птица, мелькнет ли в отдалении кролик – Мукоки застывал на месте, вскинув винтовку. Что за панический страх подчинил себе его душу? Ваби и Род сами не заметили, как заразились этим страхом. Может, Мукоки видел что-то еще, но не сказал им? Может, он знал, кого боится, но не хотел их пугать?

Шаг за шагом трое товарищей поднялись на вершину хребта. Там Мукоки наконец выпрямился и огляделся. Здесь не было никаких признаков присутствия чужака. Далеко внизу, в свете полуденного солнца, блестело среди леса маленькое озеро. Отсюда уже можно было различить останки сгоревшей хижины, в которой они провели прошлый охотничий сезон. Рядом валялся рюкзак с вещами, оставленный там Мукоки. Вещи никто не тронул.

Лицо Ваби несколько расслабилось. Род перевел дух и тихо рассмеялся. Бояться, кажется, было нечего.

Он бросил вопросительный взгляд на Мукоки.

– Вот – скалы, вот – дерево, – ответил старый индеец в ответ на взгляд. – Оттуда – кричать.

Он указал вниз, на равнину.

Ваби подошел к сухой березе.

– Ого! – присвистнул он. – Род, посмотри сюда! Вот это и называется – на волосок от смерти!

Он указал на маленькое аккуратное отверстие в белой коре.

– Мукоки, встань спиной к стволу, – попросил он, когда двое друзей подошли к дереву. – Встань так, как ты стоял вчера ночью, когда в тебя выстрелили… Боже мой! Род, гляди – пуля вошла в дерево всего на два дюйма выше его головы! Тут кто угодно не узнал бы крик рыси…

– Это быть не рысь! – потемнел лицом Мукоки.

– Стыдись, Мукоки, – рассмеялся его воспитанник. – Ладно, не сердись на меня. Я больше не буду тебя дразнить, если тебя это злит.

Род тем временем вытащил охотничий нож и принялся расковыривать пулевое отверстие в березе.

– Я нащупал пулю, – сообщил он. – Она вошла не глубже чем на дюйм.

– Странно! – воскликнул Ваби, подходя к нему. – На таком расстоянии пуля должна была войти в древесину до середины ствола… А, Муки? Ты бы даже боли не почувствовал…

Его речь оборвал взволнованный возглас Рода. Белый юноша повернулся к друзьям, показывая свободной рукой на острие своего ножа. Ваби уставился на острый кончик и лишился дара речи. Несколько мгновений все трое молча смотрели на острие, к которому прилипла желтая крошка. Род повернул лезвие, и крошка ярко вспыхнула на солнце.

– Еще… одна… золотая пуля!

Слова слетели с губ Ваби так тихо, что их едва можно было расслышать. Мукоки, кажется, вообще перестал дышать. Род взглянул ему в глаза:

– Что все это значит?

Ваби тоже достал нож и принялся расширять отверстие в березе. Через несколько минут пуля была извлечена. И в самом деле, она тоже оказалась золотой.

– Что это значит? – снова обратился Род к старому индейцу.

– Тот, кто стрелять в медведя, не умереть, – ответил тот. – Такой же пуля, такой же ружье. Такой же…

Мукоки замолчал. Со странным блеском в глазах он указал вниз, на узкую равнину, что лежала между ними и глубоким ущельем, по которому трое друзей собирались спускаться в поисках золота.

– Он уйти туда, – сказал индеец.

– В пропасть? – воскликнул Ваби.

– В пропасть, – повторил Род.

Движимые одной мыслью, они поспешили к скалам, где ночью таился неведомый стрелок, пославший пулю так близко к голове Мукоки. Наверняка там остался хоть какой-нибудь след – а если не там, то дальше, на равнине. Еще не просохшая земля сохранит отпечатки его ног… Мукоки первым принялся за поиски, тщательно осматривая каменистую россыпь. Но никто из друзей не нашел ни следа стрелка.

Тогда они вместе начали спускаться в долину, стараясь не пропустить ни дюйма сырой земли. Они преодолели уже почти треть пути, когда Ваби, шедший посередине между Мукоки и Родом, кое-что обнаружил. Отставший Род подошел к индейцам, когда они уже стояли около куста и смотрели на что-то запутавшееся в его ветвях.

– Рысья шерсть! – тут же опознал находку Род. – Ага! А я говорил, что тут пробегала рысь!

Он не мог сдержать торжества. Итак, он оказался прав: ужасные звуки, так напугавшие Мукоки, в самом деле были криками рыси.

– Ну да, рысь четырех футов высотой, – хмыкнул Ваби. – Рыси не вырастают такими большими.

Род вздохнул, услышав насмешку в голосе друга. Поистине ему предстояло еще многому научиться в этих диких