хотя больше всего ему хотелось прижаться к скале. Полминуты он стоял, охваченный ужасом, глядя на то, чего не забудет до конца жизни. В пятистах футах под ними полноводные весенние потоки, пойманные узкими каменными стенами ущелья, неистово вскипали, высоко взбивая молочно-белую пену. Казалось, сама земля дрожит под их яростным напором. Время от времени в густой пене проглядывали острые черные гребни скал, как будто огромные монстры развлекались, выскакивая из воды и дразня бешеный поток громоподобными выкриками.

Все это Род увидел менее чем за один вдох – а затем попятился, дрожа каждой клеточкой тела. Однако Вабигун даже не пошевелился. Он продолжал стоять, впиваясь взглядом в ревущее буйство стихий. Тело его было неподвижно, словно высеченное из камня, а кровь бурлила, отзываясь на грохот и рев бездонной пропасти. Когда юноша наконец обернулся, он не сказал другу ни слова – но в его глазах горел призрачный огонь. Этот огонь появлялся лишь тогда, когда в Ваби просыпалась кровь его матери-индианки и все дикое в нем рвалось навстречу безудержным силам природы. Не музыка, не мудрые беседы и не рукотворные чудеса пробуждают этот огонь в глубинах индейской души, а вид великой горы, бескрайней равнины, ревущего водопада! Так было и с Вабигуном.

Наконец они снова пустились в путь, с каноэ на плечах, стараясь держаться как можно ближе к скале. Медленно и осторожно, не упуская из виду ни единого камня или сучка, который мог бы заставить их споткнуться, юноши миновали опасный участок. Они не останавливались, покуда не вышли на более широкое место. Час спустя им встретился на пути Мукоки, который спускался с горы за остатками припасов. Вскоре после этого друзья оказались на небольшом плато, где останавливались в прошлый раз, и поставили каноэ рядом с их старым шалашом из кедровых веток.

Здесь все выглядело в точности так же, как в прошлый раз. Ни снег, ни ветер не разрушили их шалаш. Рядом виднелось их старое кострище; кости большой рыси, которую Род застрелил, приняв за вунгов; столб, к которому они привязывали на ночь их верного товарища по многим приключениям, ручного волка.

Вабигун подошел к этому столбу, обхватил его рукой и долгое время не говорил ни слова. Затем он поднял взгляд, выразительно посмотрел на Рода и со вздохом прошептал:

– Бедный старина Волк…

Род, чувствуя, что вот-вот заплачет, поспешно отвернулся и отошел в сторону обрыва, откуда открывался грандиозный вид на равнину и далекие леса. Где-то там сейчас бегал их Волк…

Влага затуманивала взгляд Рода, пока он вспоминал ручного волка, и то, как он помогал Мукоки мстить за свою семью. Роду, как наяву, представился ужасный день много-много лет назад, когда Мукоки, тогда еще молодой, счастливый индеец, обнаружил свою жену и ребенка в лесу загрызенными волками. Юноша размышлял о безумии, охватившем молодого индейца, который с тех пор был занят единственно истреблением волков по всему Северу. Он преследовал волков много лет, мстя всему их роду за совершённое убийство. А потом Род подумал о Волке, которого Ваби и Мукоки нашли в капкане еще волчонком, но не стали убивать, а приручили, полюбили и в конце концов сделали приманкой для охоты на его диких сородичей. Несколько лет Волк был их бесстрашным и верным товарищем, пока пару месяцев назад он, спасаясь от гибели, не убежал в лес, – тогда его хозяева сражались изо всех сил, чтобы вернуться домой.

– Где он сейчас? – подумал вслух Род.

– Со своей стаей, дружище, – раздался позади голос Ваби. – Наш Волк вернулся в дикую природу.

– Вернулся, да, и все же нас наверняка не забыл, – возразил Род.

Ваби ничего ему не ответил.

Глава X

Загадочный выстрел

Они еще долго так стояли, задумчиво оглядывая просторы Севера. Под ногами путешественников раскинулась обширная равнина – та самая, где Мукоки охотился на карибу, незаметно подкрадываясь к стаду. Дальше темнели густые рощи, луга и долины. Десятки озер блестели в багровых лучах заходящего солнца. Когда Род впервые увидел с горы этот край, перед ним простиралось царство снега и льда, безупречно-белая панорама до самого горизонта, а то и до Северного полюса. Теперь же этих диких земель коснулось первое дыхание весны, и здесь понемногу пробуждалась жизнь. Вдалеке охотники за золотом сумели разглядеть блеск ручья – того самого, который должен был привести их к месту прошлой зимовки. Прежде это был маленький лесной ручеек, теперь же он разлился до размеров реки.

Вдруг примерно в миле от них два темных силуэта медленно появились из рощи и вышли на равнину. На таком расстоянии они казались размером не больше собак, и Род, все еще поглощенный воспоминаниями о прошлом, невольно воскликнул:

– Волки!

Однако, сразу поняв свою ошибку, поспешно добавил:

– Нет, это лоси!

– Лосиха с лосенком, – уточнил Ваби.

– Как ты определил? – удивился Род.

– А вон, посмотри на них внимательнее, – сказал Ваби, схватив друга за руку. – Мать идет впереди – вон вышагивает! Лоси никогда не бегают рысью так, как олени, – они всегда движутся иноходью. Погляди, как подпрыгивает на ходу лосенок. Старый лось никогда бы не стал так делать.

– Но они оба одинакового роста, – с сомнением сказал Род.

– Это двухлетний лосенок, – объяснил Ваби. – Он с мать ростом. На самом деле он почти взрослый, просто мы зовем лосятами всех лосей, которые еще не отделились от матери. Порой молодые лоси не отстают от матерей до трех лет.

– Они идут сюда, – прошептал бледнолицый юноша.

Лоси в самом деле направлялись прямиком к подножию горы, на которой охотники устроили лагерь. Юноши потихоньку переместились за большой камень, чтобы животные их не заметили.

– Тихо, – прошептал Ваби. – Они идут сюда, чтобы пощипать молодые побеги тополя на солнечной стороне горы. А перед этим они ходили к ручью пить. Мы можем повеселиться…

Он облизнул палец и поднял его над головой – безошибочный охотничий способ определить направление ветра. Каким бы слабым ни было дуновение, одна сторона пальца всегда высохнет быстрее, чем другая. Та сторона, что высохла первой, сразу нагреется, тогда как другая, еще влажная, останется холодной.

– Ветер никуда не годный, – сказал вскоре Ваби. – Дует прямо от нас. Если мы не поднимемся на самый верх горы, лоси учуют нас и ни за что не подойдут близко.

Через минуту Род подтолкнул друга:

– Они на расстоянии выстрела!

– Мы не будем стрелять. Нам сейчас не нужно мясо, – возразил Ваби.

Пока Ваби говорил, лосиха остановилась так внезапно, что молодой индеец даже хрюкнул от удовольствия.

– Видал? Она учуяла нас за четверть мили! Погляди, как высоко она держит голову, как насторожила уши! Она уже знает, что на этой горе опасность. А сейчас…

Он не успел досказать фразу, как лосиха сорвалась с места, плечом толкнув своего великовозрастного детеныша. Через миг оба лося уже удирали на север – на этот раз лосенок впереди, а его мать сзади.

– Я люблю лосей, – с улыбкой сказал молодой индеец. – Ты, верно, заметил, что я никогда не охочусь на них?

– Боже, а ведь действительно! Нет, я раньше не замечал. А почему, Ваби?

– Ну, есть много причин. Конечно, если совсем нечего есть, я буду охотиться и на лося, но для меня это дело неприятное. Вы называете льва царем зверей, но по мне так истинный властелин лесов – это лось. Видел, как благородно вела себя лосиха? Сперва она вела лосенка за собой, чтобы первой встретить возможную опасность; а когда учуяла угрозу, погнала его вперед, чтобы прикрыть его при бегстве. Разве людям не стоит поучиться у лосей истинной материнской любви? Да и лось тоже великолепен. В брачный сезон он вступит в бой с десятком охотников, защищая свою подругу. Если она упадет первой, он загородит ее своим телом и будет рыть копытами землю и реветь, пока его не изрешетят пулями. Однажды я видел, как раненая лосиха пыталась уйти в лес, а ее самец шел рядом, прикрывая ее собой. В него попадали пуля за пулей, но он не дрогнул… Пока лось не упал замертво