- Нико! - молвил он отнюдь не радостно. - Finalmente (наконец-то, ит.)...

- Как ты смеешь! - хотела закричать я, но из горла вырвался лишь тихий хрип.

Меня даже слегка пошатнуло, я упёрлась бедром в спинку кресла. Витторио кинулся ко мне, обхватил большими горячими ладонями за плечи, скорее бережно, чем сильно, и прошептал с надрывом, почти со злостью:

- Я люблю тебя!

- Это не любовь! - возразила я, пытаясь вырваться из его рук, но силы были не равны. Витторио стиснул меня, дёргающуюся, прижав к себе, и быстро зашептал по-итальянски. Из этой речи я понимала только отдельные слова: ни есть, ни спать, душа, блондинка, мучить меня, как воздух, как вода...

Я же отвечала по-английски, совсем в ином тоне:

- Ты обманул меня! Сказал, что не станешь преследовать, что уважаешь моё мнение! Что желаешь мне счастья... а сам... как... как ты смог..?

Я вдруг замерла в новом ужасе непонимания. Выходит, Саран была с ним заодно, но как это возможно? Он чуть отстранился и посмотрел в мои наполнившиеся злыми слезами глаза, чуть нахмурившись.

- Come, Vittorio? - повторила я.

- Я говорить тебе. Позже, - ответил мужчина. - Когда ты - моя.

Я медленно покачала головой:

- Никогда!

Он усмехнулся, резко изменившись в лице - оно стало насмешливым, жёстким, циничным.

- Посмотрим! - Витторио расцепил руки, отпустив меня и даже как будто слегка оттолкнув.

Я поняла, что мне предстоит долгая и непростая борьба. Но я не сдамся. Я его не боюсь! Лучше умру, чем стану чьей-то домашней рабыней!..

Когда Витторио ушёл, оставив меня одну, то почти тут же в комнату вошла служанка -смуглая азиатская женщина средних лет в длинном целомудренном платье. Она изъяснялась со мной только жестами и очень скупыми английскими словами:

- Душ, мисс?

Я кивнула. Да, мне весьма хотелось помыться после этих объятий подлого обманщика. Женщина сделала приглашающий жест рукой в сторону другой двери. Мы миновали короткий коридор, отделанный лакированым деревом, и вошли в спальню. Это была роскошная комната, размерами не уступавшая первой зале. Огромная кровать располагалась посередине, и её окружало большое количество разнообразной мебели: диванов, кресел, тумб - если бы не постель, здесь вполне можно было бы принимать гостей.

Кроме той двери, в которую мы вошли, в комнате было ещё две. Служанка распахнула одну из них и снова пригласила меня жестом. Я заглянула внутрь. Это оказалась поистине королевская уборная, отделанная мрамором и позолотой. Посередине располагалась белоснежная ванна овальной формы. Она никаким боком не примыкала к стене и не имела ни шторок, ни экранов. До чего непрактично! Ведь вода непременно станет брызгать на мраморный пол, а потом мне ничего не будет стоить поскользнуться на нём. Но что поделаешь - такова задумка дизайнера, хотя, признаться, скромная гостевая душевая в доме Тимура нравилась мне намного больше. Однако выбирать не приходилось. Я обошла комнату, разглядывая шикарную люстру, мебель, мраморные раковины (почему-то две) и ожидая ухода служанки, но она не торопилась. Открыла кран ванны и стала набирать в

неё воду, добавляя какие-то средства из бутыльков.

- Как вас зовут? - спросила я женщину.

Она отрицательно покачала головой. Не велено говорить или не понимает? Первое вряд ли, какой смысл делать из этого тайну? Я приложила руку к груди и сказала:

- Ника. - Перевела ладонь в её сторону и приподняла брови: - А вы?

- Ли, - со вздохом ответила она и подошла ко мне. Взялась за края футболки.

Я отшатнулась:

- Я сама!

Ещё не хватало, чтоб меня раздевали, как маленькую! Я не в кренолине и корсете, в конце концов. Ли покорно отступила и опять стала ждать - пришлось указать ей на дверь. Наконец я осталась одна. Бегло оглядев углы и мебель на наличие видеокамер, я стала раздеваться. Конечно, их можно так спрятать, что и профессионал невооружённым взглядом не увидит, не то что я, но помыться-то всё-таки надо.

Ароматы, исходившие от ванны и наполнявшие всю комнату, были просто волшебные: не цветочные и не фруктовые, но безумно приятные, даже головокружительные. Я избавилась от нижнего белья и с наслаждением погрузилась в покрытую белоснежной пеной благоухающую воду. Облокотилась затылком на удобную кожаную подушечку в изголовье и блаженно прикрыла глаза. Даже стало немного стыдно за то, как я предаюсь удовольствию в заточении, вдалеке от Тима, наверняка сходящего с ума от беспокойства. Ничего, сейчас приду в себя и стану думать, как выбраться отсюда. Судя по поведению Витторио, он желает от меня взаимных чувств, а не просто жизни взаперти, но уж этого он не получит. Потом, надо попробовать сбежать. Как - пока не знаю, но вдруг представится возможность... Мне всего-то нужен телефон - позвонить в посольство, или Тимуру, или папе...

Пока я размышляла об этом, лёжа в ванне с закрытыми глазами, в комнату кто-то вошёл. Внезапно мне на плечи опустились крупные горячие руки и, как мне показалось, стали давить, притапливая меня. Я испуганно заверещала и замахала конечностями, заливая мраморный пол пенной водой.

- Con calma, piccola, sono io*, - услышала я хриплый мужской шёпот у самого правого уха. Только тогда осознала, что руки вовсе не давят, а скорее придерживают, крепко, но бережно.

- Ты напугал меня! - воскликнула я по-английски.

- У тебя нет, чего бояться! - ответил он и обошёл меня так, чтобы я его видела. Витторио был в одних домашних шортах. Его мощный спортивный торс, как всегда, затрагивал тёмные струны моей чувственности, поэтому я сразу отвела взгляд, чтобы и на секунду не поддаваться соблазну. Всё это в прошлом, он обманул меня, а я теперь принадлежу другому.

- Серьёзно, Витторио? А как насчёт мужчины, что украл меня и удерживает в своём доме против воли?

Мой взгляд заметался в поисках укрытия: я чувствовала себя беззащитной, сидя обнажённой в воде.

- Ты не понимать своё счастье! - нахмурившись, ответил мне мужчина. Его плечи напряглись, а руки сжались в кулаки.

Я скрестила руки на груди, в слабой надежде, что они вместе с пеной прикроют её хоть немного.

- Что ж, ты понимаешь его за меня!

- Да. Я делать тебя счастливая.

- Я никогда не буду счастлива в ловушке.

- Ты быть счастливая со мной! Ничто (не) измениться!

- Изменилось. Ты не тот, за кого я тебя принимала.

- С тобой я быть настоящий, - с горечью покачал он головой.

Красивые, но - увы! - только слова. Разве это похищение, в сговоре с другими непорядочными людьми, не говорит о нём яснее всех прошлых поступков?

- Выйди, пожалуйста, - попросила я в слабой надежде на то, что он хочет хотя бы в простых вещах не выглядеть законченным негодяем.