— Не знаю.

Эдвина вдруг почувствовала себя виноватой. Она такобрадовалась наследству, что даже не поинтересовалась подробностями смертимаминой сестры. Но тетя всегда была столь раздражительной и нервной, а еепоследний приезд так утомил их.

Она снова развернула письмо.

— Здесь ничего не сказано. — Возможно, заболелаиспанкой, эпидемия которой охватила Европу и Соединенные Штаты. В этом году ихматери исполнилось бы сорок восемь, следовательно, тете Лиз было большепятидесяти. Она совсем ненамного пережила Руперта. — Как хорошо, что онане забыла нас, правда, Алексис? — Эдвина улыбнулась.

— Теперь мы богатые? — Алексис села рядом. Эдвинапокачала головой.

— Нет, не очень.

— Мы можем переехат?? к Джорджу?

— Не думаю, что он придет от этого в восторг. Но теперьможно покрасить дом… нанять повара и садовника…

Миссис Барнс уволилась прошлым летом, и теперь приходящаяприслуга помогала с уборкой дома, а в остальном Эдвина сама вела домашнеехозяйство.

Она не стремилась в Голливуд. Ее не привлекали его шум,блеск и популярность. Эдвина любила Сан-Франциско и уютный родительский дом.

— Хочу в Голливуд, — решительно заявила как-то разАлексис.

С копной ниспадающих на плечи золотистых локонов ивыразительными чертами лица она была очень красива. Все дети Уинфилдов былиочень красивыми, но Алексис выделялась даже на их фоне.

Алексис в Голливуде?.. Сама мысль об этом приводила Эдвину вужас. Ей нечего там делать.

Через несколько дней позвонил Джордж, и Эдвина сообщила емуо смерти тети и ее завещании. Сперва он пригласил их отпраздновать событие, но,внезапно осознав, что говорит, смутился.

— Прости, Вин… Я… я не подумал. Я, наверное, долженогорчиться.

Джордж был столь простодушен в своей бестактности, что оназасмеялась. Ей всегда нравилась его искренность. Он совершенно не умелпритворяться ни в радости, ни в горе и либо смеялся, либо плакал. На самом делеони никогда не испытывали нежных чувств ни к тете Лиз, ни к дяде Руперту.

— Я понимаю тебя, — успокоила его Эдвина. — Яи сама, хоть и знаю, что должна оплакивать смерть нашей единственнойродственницы, не могу не радоваться, что тетя оставила нам деньги.

Ведь теперь я знаю, что в старости мне не придется сидеть науглу с жестяной кружкой в руках.

— Ну, я бы никогда не допустил этого! — возмутилсяДжордж, но тут же засмеялся. — Разве только при условии, что ты возьмешьменя в долю. Черт возьми, кто научил тебя подобным шуточкам?

— Разумеется, не ты, оболтус! Взять его в долю, надоже!

И они дружно засмеялись. Джордж пригласил их к себе, иЭдвина согласилась приехать на пасхальные каникулы.

Как только она повесила трубку, Тедди посмотрел на нееудивленно и спросил, действительно ли она собирается сидеть на углу с жестянойкружкой. Эдвина расхохоталась.

— Все тебе надо знать, маленький шпион! Конечно, нет, ятолько дразнила Джорджа.

Но Алексис наконец услышала долгожданную новость и простосияла от радости.

— Мы едем к Джорджу в Голливуд?! Эдвина даже испугаласьтакой бурной реакции сестры: может, не стоит брать ее туда, но она так давномечтала об этой поездке и разве можно было оставить ее дома?

— Возможно. Если вы будете хорошо себя вести. Я сказалаДжорджу, что мы можем приехать на Пасху.

Все дружно завопили от радости и стали прыгать по комнате.Эдвина засмеялась. Они действительно хорошие дети и вполне заслужили подобныйподарок.

Из Англии пришло еще два письма. Адвокат интересовался, нерасполагает ли мисс Эдвина Уинфилд возможностью прибыть в Хавермур, чтобы личноуладить необходимые формальности до того, как поместье перейдет в рукиплемянника лорда Руперта, но Эдвина уведомила его, что это абсолютно исключено.Она не объяснила, почему.

На самом деле она не смогла бы заставить себя подняться наборт корабля. Ни при каких обстоятельствах. Она написала, что в данный моментне может оставить семью, и адвокат, в свою очередь, заверил ее, что изыщетспособ решить все проблемы.

В день смерти родителей они, как всегда, посетили церковь. Вэтот раз Джорджа с ними не было. Он не мог нарушить своих обязательств передсъемочной группой. Ко дню рождения Джордж прислал Алексис подарок: жакет иплатье. Празднование дня рождения перенесли на первое апреля, потому что деньгибели «Титаника» совсем не годился для веселья.

Эдвина тоже подарила сестре платье, которым Алексис оченьгордилась и собиралась ехать в Голливуд именно в нем. Сшитое из голубой тафты,с вышитым воротником и изящным жакетом, оно идеально подходило Алексис. С аккуратноуложенными шелковистыми волосами она казалась прекрасной как ангел, и Эдвиначуть не заплакала, увидев сестренку в этом наряде.

Через несколько дней они в прекрасном настроении сели впоезд до Лос-Анджелеса.

— Голливуд, мы едем к тебе! — возбужденно закричалТедди, лишь только поезд тронулся.

Их визит к Джорджу превзошел даже самые смелые ожиданияАлексис. Он встретил их во взятом напрокат «Кадиллаке» и отвез в расположенныйна вершине холма отель «Беверли-Хиллз». По утверждению Джорджа, все кинозвездыостанавливались только в этих роскошных апартаментах. Здесь можно быловстретить Мэри Пикфорд, Дугласа Фэрбенкса и даже Глорию Свенсон.

Однажды вечером они видели, как шофер-японец привез ЧарлиЧаплина. Фанни и Алексис восторженно глазели по сторонам, а вид роскошныхавтомобилей так потряс Тедди, что он несколько раз чуть не попал под колеса.Эдвине приходилось постоянно следить за ним и напоминать о необходимости бытьвнимательнее.

— Смотри, Эдвина! Это «Штуц Беаркот»!

В первый же день они встретили два автомобиля этой марки,четыре «Роллс-Ройса» и машины других редких марок. Тедди был в полном восторгеи не понимал, почему сестры больше интересовались нарядами.

Эдвине пришлось кое-что купить из одежды, когда вместе сАлексис ходила по магазинам. На фоне нарядов местных красавиц она казалась себеужасно старомодной. Здесь носили изящные облегающие платья с длинным разрезом.Подобная смелость несколько смущала Эдвину, но не мешала ей наслаждатьсяатмосферой Голливуда. Она позволила Джорджу купить ей несколько шляпок и дажевыразила желание, чтобы он научил ее танцевать фокстрот.

— Ну, давай… вот так… О, сестричка, что это с твоиминогами? — поддразнивал он ее. Он показывал ей движения, и они громкохохотали. Давно не было так весело Эдвине, на какое-то мгновение беззаботностьвновь вернулась к ней.

Временами Джордж очень напоминал ей отца. Тот точно так жеучил ее танцевать, когда она была маленькой девочкой. Спустя столько летвоспоминания о прошлом уже не были так болезненны для нее. Они радовались какдети, и она понимала теперь, почему Джорджу так хорошо здесь.