Всхлипывая, Эдвина перечитала телеграмму добрый десяток раз,молча поднялась и погасила свет.

Заливаясь слезами, она поднялась наверх и остановилась вкоридоре. До ее сознания дошло, что он больше никогда сюда не вернется… как иих родители, которых он пережил всего на пять лет.

Она тихо плакала, стоя с этой ужасной телеграммой в руках,когда вдруг заметила, что из темноты на нее смотрит чье-то детское личико. Этобыла Алексис. Уже давно она смотрела на старшую сестру, понимая, что случилосьнечто страшное, и не решаясь подойти.

И когда наконец Эдвина протянула к ней руки, Алексисдогадалась, что Филипа больше нет. Очень долго они стояли в коридоре, покаЭдвина немного не успокоилась. Они легли в спальне Эдвины, крепко обнялись имолча пролежали до самого утра, сломленные горем и ища друг у друга утешения исил, чтобы пережить это страшное несчастье.

— Алло!.. Алло! — За три тысячи миль слышимостьбыла отвратительная, и Эдвине приходилось кричать.

Она ждала два дня, пока Джордж вернется в Гарвард послепраздника. Наконец кто-то ответил.

— Мистера Уинфилда, пожалуйста. — Вновь послышалсяпродолжительный треск, а затем Джордж взял трубку. Несколько секунд онамолчала.

— Алло! — кричал он. — Алло!.. Кто это?Джордж уже подумал, что прервалась связь, но Эдвине удалось собраться с духом изаговорить. Она не знала, с чего начать, а необходимость выкрикивать каждоеслово еще более усложняла задачу. У нее было какое-то ощущение нереальностипроисходящего. Джордж еще ничего не знает о смерти брата. Уже два дня они живутв кошмаре, а он тем временем развлекался в Бостоне.

Дети плакали не переставая. Так уже было однажды, пять летназад, хотя они и не помнили об этом. И тогда с ними был Филип.

— Джордж, ты слышишь меня?

— Да!.. С тобой все в порядке? — Он едва различалсквозь помехи ее голос.

Ответ дался Эдвине не сразу. Слезы навернулись ей на глаза,и внезапно она подумала, что звонить, пожалуй, не стоило.

— Филип… — начала она, и, прежде чем услышать следующееслово, Джордж все понял, и кровь застыла у него в жилах. — Два дня назадмы получили телеграмму. — Она всхлипнула. — Он убит во Франции… Он… —ей вдруг показалось, что нужно сообщить подробности, — пал… смертьюхрабрых…

Больше она не могла произнести ни слова. Стоя на лестнице,дети смотрели на нее.

— Еду домой, — только и сказал он, и слезыпокатились по его щекам. — Еду домой, Вин… Держитесь.

Алексис тем временем медленно поднялась в комнату родителей,куда давно уже не заглядывала. Но теперь она хотела остаться здесь, наедине ссобственными мыслями о старшем брате.

— Джордж, — Эдвина едва могла говорить, —тебе не обязательно приезжать… у нас… все в порядке. — Однако она сама неверила в свои слова. — Мы любим тебя…

Он плакал и не стеснялся своих слез. Как несправедливоустроен мир! Эдвина была права. Зря она отпустила Филипа. Он понял это слишкомпоздно.

— Я приеду через четыре дня.

— Мы встретим тебя… — Эдвина подумала, что Джорджулегче будет перенести горе в кругу родных, и не стала больше уговаривать егоостаться в Гарварде.

— До свидания… Постой… малышня в порядке?

Дети бродили по дому заплаканные и притихшие, а Алексисснова замкнулась в себе и надолго исчезала в родительской спальне.

— Ничего. — Она перевела дыхание и постаралась недумать о Филипе и о том, как он умер, один, среди окопной грязи. Бедныймальчик… О, если бы только она смогла удержать его тогда!..

— Увидимся через четыре дня.

Она медленно повернулась к Фанни и Тедди, которые тихоплакали, сидя на ступеньках лестницы. Они прижались к ней, и Эдвине с большимтрудом удалось развести их по комнатам. Однако спать они легли вместе, дажеАлексис спустилась, чтобы присоединиться к ним. Эдвина не беспокоила ее. Оназнала, куда ушла девочка, и понимала, что ей нужно побыть одной, вспоминаяФилипа. Так иди иначе, но каждый из них думал только о нем.

Они говорили допоздна, вспоминали, каким хорошим был Филип.Высокий, красивый, серьезный, ответственный, спокойный, как он любил их всех!Он обладал многими положительными качествами, и с болью в сердце Эдвинаосознавала, насколько ей будет теперь тяжело без него.

Дети не отходили от старшей сестры. Эдвина вспомнила туужасную ночь… Тогда, в шлюпке, испуганные, одинокие, они вот так же цеплялисьдруг за друга, не зная, доведется ли увидеться вновь, а вокруг грозно дышалокеан.

Четыре дня прошли в тоске и печали, но с приездом Джорджадом ожил. Он просто не мог передвигаться спокойно — бегал по лестницам, хлопалдверьми, вихрем врывался в кухню. Наблюдая за ним, Эдвина не могла сдержатьулыбку. При встрече Джордж крепко прижал ее к груди, и они замерли, оплакиваяпогибшего брата.

— Я рада, что ты приехал, — призналась она послетого, как уложили младших. Эдвина грустно посмотрела на Джорджа. — Здесьтак одиноко без него. Жизнь стала совсем другой теперь, когда он… больше невернется. Я не могу заходить в его комнату.

Джордж кивнул. Он был там и не мог без слез смотреть на вещиФилипа. Ему все время казалось, что Филип вот-вот войдет.

— Как странно, правда? — сказал он. —Продолжаешь думать, что он еще жив и скоро вернется… Но ведь это не так,Эдвина… правда?

Она кивнула и вновь подумала, каким серьезным человеком былФилип, каким надежным, как он помогал ей воспитывать детей. Не то что Джордж сосвоими дурацкими шутками и розыгрышами.

— Раньше я точно так же вспоминала маму… папу… иЧарльза… — созналась Эдвина. — Надеялась, что они вернутся, но — напрасно.

— Я тогда, видимо, был еще недостаточно взрослым, чтобыпонять всю серьезность того, что с нами случилось, — сказал онспокойно, — но теперь… Как тяжело тебе пришлось, Вин… Чарльз и всеостальное. С тех пор ты никого из мужчин не замечаешь. Я имею в виду… послеЧарльза…

Он знал, что Бен пробовал ухаживать за ней, но так и недобился взаимности. Других поклонников Джордж у сестры что-то не заметил.

Эдвина улыбнулась и покачала головой.

— Не думаю, что смогу полюбить кого-нибудь еще.Наверное, Чарльз навсегда останется моей единственной любовью, — сказалаона задумчиво и тихо.

— Но ведь это не правильно… в этой жизни ты достойналучшей доли. И неужели ты не хочешь иметь собственных детей?

Засмеявшись, она вытерла слезы.

— Спасибо большое, с меня хватает и братьев с сестрами.Ты со мной не согласен?

— Но это не одно и то же. — Джордж сохранялабсолютно серьезный вид, а она опять засмеялась.