— Разница невелика! Я обещала маме, что позабочусь овас, и я сдержала слово. Мне кажется, этого вполне хватит. А кроме того, я ужене так молода.

Эдвина, видимо, не слишком жалела об ушедшей юности. Кудасильнее переживала она утрату горячо любимых людей и тем больше ценила тех, ктоостался рядом.

— Когда ты собираешься вернуться в Гарвард?

Джордж серьезно посмотрел на нее и ответил не сразу:

— Хочу поговорить с тобой об этом… но не сегодня…пожалуй, завтра. — Джордж знал, что сестра огорчится, но он принял решениееще до того, как приехал домой.

— Что-нибудь не так? Что-то случилось в университете?

От Джорджа можно было ожидать чего угодно, она в глубинедуши была ко всему готова. Несмотря на напускную серьезность, он оставался темже жизнерадостным мальчишкой, что и раньше. Слегка обиженный, он покачалголовой.

— Нет, в университете все в порядке, Вин. Но я несобираюсь возвращаться.

— Что? — Она посмотрела на него в полномнедоумении. Все мужчины в их семье закончили Гарвард. Три поколения. И Теддитоже отправится туда, вслед за Джорджем, а потом и их дети.

— Я не собираюсь возвращаться. Он говорил твердо иуверенно, как тогда Филип, и Эдвина почувствовала это.

— Почему?

— Потому что я нужен здесь. И, если честно, мне нечеготам делать. В университете мне было хорошо и весело, но я хочу другого, Вин.Совсем другого. Я хочу окунуться в реальную жизнь… Мифология и переводы сгреческого годились для Филипа, но не для меня. У меня иные интересы. Я лучшенайду себе работу в Калифорнии.

Эдвину очень огорчило принятое Джорджем решение, но она ужепонимала, что разубедить его невозможно. Она знала упрямый и настойчивыйхарактер брата. Ее очень огорчало, что Джордж останется без диплома.

Несколько дней они обсуждали ситуацию, наконец онапосоветовалась с Беном, и через две недели Джордж начал работать в отцовскойгазете. По-видимому, он оказался прав: теперь, когда Филипа не стало, толькоДжордж мог со временем возглавить редакцию.

Эдвина с улыбкой наблюдала, как утром он собирается наработу. Казалось, что маленький мальчик играет во взрослые игры.

Вечно опаздывая, он пулей выскакивал из кровати, кое-какнапяливал пиджак и галстук и, наконец появившись в столовой, дразнил и отвлекалмладших от завтрака. Затем опрокидывал три стакана молока, скармливал кошкесвою овсянку, рассовывал по карманам фрукты и бежал к двери, сообщая на ходу,что позвонит в обед. Он неизменно выполнял свое обещание, но разговор обычноначинался с шутки, а заканчивался вопросом, не возражает ли сестренка, есливечером он пойдет в гости. Она, естественно, не возражала.

О любовных увлечениях Джорджа уже давно ходили легенды, икак только стало известно, что он вернулся, приглашения посыпались будто изрога изобилия. Крокеры, де Янги, Спреклесы и многие другие хотели видеть у себяего и Эдвину, но она предпочитала оставаться дома.

Иногда она все-таки соглашалась пойти в гости, и тогдаДжордж прекрасно исполнял роль галантного кавалера, но Эдвина уже не получалапрежнего удовольствия от развлечений. Зато Джордж радовался как ребенок. Ксвоей работе он относился куда прохладнее.

Несколько раз она брала его с собой на ответственныеежемесячные совещания в редакции, но потом обнаружила, что после обеда оннеизменно исчезал, и после тщательного расследования выяснялось, что он ходил вкино.

— Ради бога, Джордж, будь серьезнее. Ведь однажды тебепридется возглавить газету.

Он извинился, пообещал, что такого больше не будет, но черезмесяц история повторилась, и ей пришлось пригрозить ему лишением зарплаты.

— Не могу заставить себя, Эдвина, это выше моих сил.Все кланяются и расшаркиваются, называют меня мистером Уинфилдом, а я ничего немогу понять. Мне все время кажется, что обращаются к моему отцу, который где-торядом.

— Так привыкай, черт возьми! Уж мне бы это не составилотруда!

Она не на шутку разозлилась, но Джордж заявил, что устал отпонуканий.

— А почему ты сама не хочешь взять газету в своируки? — резко спросил он. — Ты и так ведь всем командуешь: детьми,хозяйством, мной, если получается, и Филипу ты тоже постоянно указывала, чтоделать!

Она дала ему пощечину, и он устыдился своих слов.Последовали длинные извинения, он знал, что задел ее за живое, и теперьраскаивался.

— Прости, Эдвина… Я сказал, не подумав…

— Ты действительно так считаешь, Джордж? Тебе в самомделе так кажется? — По ее щекам катились слезы. — Но что же мне былоделать после смерти родителей? Сдаться? Выскочить замуж, а вас сдать в приют?Отправиться в Англию и плясать под дудку тети Лиз и дяди Руперта, ? Скажи мне.

Она разрыдалась. Впервые за многие годы она позволила себевысказаться, и на душе стало чуть легче.

— Папу и Филипа не пустили в шлюпку… только женщин идетей… а тебе разрешили, потому что офицер видел, что ты еще маленький… а мамане могла… она решила остаться с мужем. Филип говорил, что она отказалась сестьв последнюю шлюпку. Она решила умереть вместе с папой. — Пять лет она непозволяла себе говорить об этом вслух. Почему Кэт захотела умереть вместе смужем? — И кто остался, Джордж? Кто? Я… и ты. Тебе было всего двенадцать…Да шестнадцать Филипу… Мне пришлось… Я делала все что могла… и если тебе это непо вкусу, извини.

Она отвернулась, пряча от него опухшее от слез лицо.

— Прости меня, Вин… Что я наделал!.. Я люблю тебя… тылучше всех… и только ты могла… Извини, я не нарочно… я не папа… и не Филип… ине ты… я такой, какой есть, и ничего не могу с этим поделать. — Джордж понимал,что обидел ее, и в его глазах тоже заблестели слезы. — Я не копия отца иФилипа. И университет — это не то, что мне нужно, Вин. И с газетой у меняничего не выходит. Вряд ли я смогу измениться… — Он заплакал и повернулся кней:

— Прости меня, пожалуйста.

— Чего же ты хочешь? — мягко спросила она.

Она любила его таким, какой он был.

— Я всегда хотел только одного, Вин. Снимать фильмы вГолливуде. — Ему еще не было девятнадцати, и подобная идея казалась Эдвинесовершенно нелепой.

— Но как ты попадешь туда? Его глаза оживленнозаблестели.

— Дядя одного моего знакомого — директор студии. Онсказал, что я могу ему позвонить.

— Джордж, — вздохнула она, — это абсолютнонереально.

— Откуда ты знаешь? Может, из меня получитсявеликолепный продюсер?

Они улыбнулись друг другу сквозь слезы. С одной стороны, ейне хотелось разочаровывать его, с другой — она понимала, сколь призрачны егонадежды.

— Эдвина, — он умоляюще смотрел ей в глаза, —разреши мне попытаться.